Вот и кончилось лето

Все как-то сразу притихли, замолчали. Я посмотрел на Шалву и спокойным равнодушным тоном поинтересовался:

— Думаешь, что эффект от пули будет другой?

— Кстати, — я усмехнулся. — С вас еще сорок рублей за цирк и компенсация за испорченные джинсы.

— Базару нет, — качнул головой Никанор, доставая из штанов ворох мятых купюр. — Держи, парень!

***

Зеленый «Москвич» выехал со двора, увозя таинственного молодого гостя.

— Вот это кадр! — восхищенно высказался Никанор.

— Кадр? — довольно усмехнулся Шалва. — Мы только что приобрели себе такого лепилу! Он же любую болячку вылечит, любую дырку зашьёт! И нифига он не расскажет… Люкс!

Он подошел к столу, взял бутылку водки, налил полный стакан:

— И сына мне из могилы вытащил! За здоровье!

Он опрокинул стакан, в несколько глотков опустошил его, взял с тарелки солёный огурец.

— А если его еще подтянуть, то мы тогда…

Он не договорил. Дверь распахнулась, в комнату влетел парнишка, тот самый, молодой шкет, который сначала следил за колдуном.

— Беда, дядя Шалва! — выдохнул он сходу. — Куцый с Бульдогом над мамкой колдуна покуражились…

— Как покуражились? — Шалва от неожиданности упал на стул. — Кто?

— Куцый и Бульдог, — повторил шкет. — Они вечером литр на грудь приняли ну и на неё набросились. Дескать, отомстить колдуну решили. Всю ночь её, короче пользовали. В общем, она утром в петлю залезла, вытащили, успели. Ща её Юрок домой отвёз. Она вообще никакая…

— Песец! — выдохнул Шалва. — Где эти уроды?

— Здесь, во дворе…

Шалва развернул Никанора, вытащил у него из-за пояса ТТ.

— Где?! — взревел он, выскакивая во двор.

Уголовник Куцый, похожий на питекантропа, и Бульдог сидели на лавочке, хмуро смоля папиросы. Кроме похмелья их мучил страх. Вчера Шалва им приказал привезти эту дамочку и беречь её как зеницу ока. Но после двух бутылок…

Шалва выскочил во двор, подбежал к ним. Одним ударом ноги в голову он свалил Бульдога. Куцему достался удар ногой в пах.

— Суки! — заорал Шалва. Уголовники лежали на земле. Бульдог уже был в отключке, Куцый держался за пах. Шалва не унимался, мсил их ногами, словно тесто. Куцый подвывал, Бульдогу, кажется, уже было всё равно.

— Педерасты! Уроды! Козлы! Петухи! — орал Шалва. Братва сгрудилась вокруг крыльца, не решаясь заступиться. С одной стороны, Куцый и Бульдог реально непростительно накосячили, подставив всю общину. А с другой стороны, Шалву удержать в гневе было себе дороже. Он мог и пристрелить в таком состоянии.

Наконец Шалва перестал их лупить — устал. Он бросил взгляд на своих подельников и хмуро сказал:

— Этих замочить и отрезать головы.

Братва ошарашенно молчала. Шалва шагнул в дом, обернулся и сказал:

— Готовьте стволы. Если не договоримся с колдуном, попробуем отбиться.

Глава 33 Когда в дом пришла беда

Уже к трем часам пополудни я был дома. Отвезли меня на том же зеленом «Москвиче». У подъезда меня перехватила тётя Маша.

— Стой! Стой, говорю, — она меня ухватила за рукав. — Мамку твою привезли. Похоже, били её и насильничали.

Я замер, потом рванул домой. Дверь оказалось открытой. Не разуваясь, я ворвался в квартиру, на кухню, в комнату. Maman нигде не было видно. В ванной журчала вода.

— Мам! — крикнул я. Мне никто не ответил.

— Мам!!!!

Я ударил в дверь. Щеколда слетела. Дверь распахнулась. Maman лежала в ванной, наполненной какой-то неправдоподобно розовой водой. Рядом с ванной валялась золингеновская опасная бритва.

Maman открыла глаза и беззвучно, одними губами прошептала:

— Уйди!

Жива!!! От радости у меня на глазах выступили слёзы. Я мгновенно влил в maman невероятные по наполнению «живой» силой «айболит» и «хвост ящерицы». Потом наложил заклятье крепкого сна.

Потом меня отпустило. Тело охватила слабость. Я оперся на косяк, чтоб не упасть. Сзади меня в спину сердито толкнула тётя Маша:

— Ну, хватит глазеть-то!

Я повернулся, не понимая, что она хотела сказать.

— Ну, что вылупился-то? — тётя Маша улыбнулась. — Успел? Тащи её на кровать.

Я выдернул пробку из ванной, спуская воду. Подхватил спящую maman на руки, понес в комнату. Соседка уже разобрала кровать, поверх простыни положив махровое полотенце.

— Где у вас её белье-то лежит? — поинтересовалась она. Я положил maman на кровать. Тётя Маша принялась сразу её вытирать. Я достал белье — трусики, ночную рубашку.

— Я сама её одену, — буркнула тётя Маша. Я ушел на кухню, поставил чайник. Через пару минут ко мне присоединилась тётя Маша. Я сразу встал, пошел в комнату.

— Куда?

— Надо! — отрезал я. Maman спала, накрытая простыней. Её лицо было таким безмятежным, таким беззащитным…

Сначала я проверил её через призу магического зрения. Вроде бы всё нормально, конструкты сработали как надо. Потом наложил на неё заклятие подчинения и, четко выговаривая каждое слово, приказал:

— Ты забыла всё, что происходило сегодня ночью и днём. Ты вчера пришла с работы, устала и легла спать. И спишь уже сутки.

Я поднялся и увидел соседку, которая стояла в дверях.

— Правильно, — согласилась она. — Может, и не вспомнит…