Вот и кончилось лето

Само собой, я никак не мог успокоиться. От медитаций и вхождения в Астрал я отказался, памятуя, чем закончился для меня тот сеанс, когда меня прервали. В данной ситуации могут прервать в любую минуту. Либо соседка зайдет, либо «эти» заявятся. А может, maman придет. Вдруг она действительно к какой-нибудь подружке зашла?

В очередной раз достал кинжал, протер лезвие, убрал в ножны. Достал коробочку с барабашкой. Разбудил, попытался попросить узнать, где maman. Барабашка остался в коробочке, только таращился на меня своими глазёнками.

Ближе к десяти вечера в дверь постучали. Я бросился открывать и едва сдержал вздох разочарования. На пороге стояла тётя Маша:

— Новости есть?

Я мотнул головой. Она зашла в квартиру.

— У меня только два адреса, где проживают хозяева тех автомашин, на которых приезжали к тебе «гости». Скорее всего, адреса подставные.

Она протянула мне бумажку, я прочел, вернул. Почерк у соседки был строгий, прямо каллиграфический.

— Запомнил?

Кивнул. Еще бы не запомнить.

— Знаешь, — соседка критически оглядела меня и заметила, — ты бы оделся как-нибудь подходяще. Эти гаврики могут в любую минуту в гости нагрянуть. И сто процентов, что ты сразу поедешь с ними. Не дадут тебе ни переодеться, ни, тем более, кого-то предупредить.

— И я с тобой переночую, — решила она. — На всякий случай. Сейчас домой схожу, возьму кое-что.

Тётя Маша ушла. Я последовал её совету: одел клетчатую рубашку, которую не жалко испачкать или порвать, джинсы «Рила», вроде джинсы, но просторные — можно ногу задрать, через забор перескочить. Ремень просунул в лямки кожаный с тяжелой пряжкой «Jazz». Осталось только обуться.

Дверной звонок прозвенел как сирена. Я встал, пошел открывать. Тётя Маша дверь захлопнула что ли? Открыл.

За дверью стоял какой-то пацан лет 10. Он сунул мне в руки конверт и побежал вниз. От неожиданности я его даже не стал догонять.

В таком виде меня и обнаружила тётя Маша — с открытой дверью, конвертом в руке.

— Приходили?

Она толкнула меня в грудь:

— Да не стой ты столбом! И дверь закрой!

В прихожей она выхватила у меня из рук конверт, открыла, достала лист бумаги, прочла, передала мне.

«Твоя мать у нас. Дурковать не будешь, ничего ей не будет. Вылечишь человека, получишь её в целости и сохранности. И денег заработаешь. Позовешь ментов, отрежем ей голову.

Завтра в 10.00 у памятника на площади Героев-пограничников. Там тебя встретят».

— Значит, в десять, — задумчиво повторил я, поднял глаза на тётю Машу. — Ну, вот, какая-то определенность обозначилась.

Тётя Маша забрала у меня письмо, повертела в руках.

— Я не Шерлок Холмс, — сказала она. — Определять по письму, кто его написал, и где он находится, не умею. Но мне кажется, что тот, кто его написал, с тобой ссориться не хочет. Так, что большая вероятность, что твоя мать жива и здорова. И с ней всё в порядке.

— Вы никому завтра не звоните, — задумчиво сказал я. — Я сам с ними справлюсь.

— И не думай! — взвилась тётя Маша. — И мать угробишь, и сам угробишься!

— Да не буду я с ними воевать, тёть Маш! — успокоил я соседку, а сам подумал: «Всех убью!»

Глава 32 В воровской малине

— Э, пацан!

Я обернулся. Рядом притормозил зеленый «Москвич-2140». С переднего пассажирского сиденья через окно скалился волосатый молодой мужик лет 30.

— Тебя не Антохой зовут? — парень опять осклабился.

— А вас не учили не тыкать незнакомым людям? — зло усмехнулся я.

— Да как скажешь, я могу и уехать, — хмыкнул он. — Это тебе больше нужно, чем мне.

— Езжай! — махнул рукой я и отвернулся от него, махнув рукой и вешая на него слабенькое проклятие. Начнет действовать оно не сразу, а через три дня. Но по эффекту будет не слабее чем то, которым я наградил Грача.

Сегодня полночи я занимался тем, что конструировал заклятья — делал вот такие «отсроченные» проклятья, усилил «каменную кожу», сделал три вида «дротиков», в том числе один смертельный, мгновенно парализующий сердце и всю нервную систему, отработал три вида «ночных кошмаров».

Как только стукнуло 10.00, я набросил себя максимально усиленную защиту, встречая противника в полной боевой готовности. Даже нож примотал ремнями к голени под правую штанину. Увидеть его вроде не должны, только если нащупают…

— Ладно, ладно, не горячись! — волосатик осклабился. — Поехали, люди ждут.

— Люди, люди, хрен на блюде! — ответил я. — Вылазь, спереди я поеду!

— Не, чувак, — мотнул головой волосатик. — Ты поедешь сзади с завязанными глазами. Бугор сказал так. Извини, но…

— Ладно! — я сел сзади. Рядом сидящий пассажир, я не успел его даже разглядеть, накинул мне на глаза плотный шелковый платок, завязал сзади.

— Нормально? — поинтересовался он, — не жмёт?

— Нормально, — согласился я. — Поехали!

Разумеется, я им не стал говорить, что с завязанными глазами я прекрасно всё вижу — в магическом зрении.