Вот и кончилось лето

И как только эти «ждуны» меня прихватили под руки, прижали, импульсы сразу ударили по ним. Руки, естественно, у них обвисли — паралич. Мужики заорали, больше, наверное, всё-таки от неожиданности, чем от боли.

Я, пользуясь моментом и состоянием противника, оттолкнул их в стороны. Один из них, наверное, самый упрямый, похожий на бульдога, всё-таки попытался меня ударить здоровой рукой. Драться я с ним не собирался. Еще один импульс и вторая рука у него обвисла.

— Ты что творишь, шакал? — заорал он. — С тобой по-хорошему хотели! Да я тебя на четыре кости поставлю! Тебя, твою маму…

Я не стал сдерживаться, выпустил еще один импульс «некросилы» ему в поясницу. Бульдог рухнул навзничь, от души приложившись затылком об бетонную опалубку, и отключился.

Второй времени зря не терял и сзади врезал мне чем-то по затылку. «Каменная кожа», разумеется, выдержала. Я повернулся и сделал то же самое — импульс «некросилы» ему в поясницу, и он уже лежит на спине и не может пошевелиться.

Я вернулся к бульдогу. Он очнулся, лежал и только бессильно крутил глазами. Пошевелиться в ближайшие пять минут ему, увы, не судьба.

— Свою маму ставь на четыре кости, падла! — внятно сообщил я ему, наклонившись к самому лицу. — Заживо гнить будешь, понял? Сдохнешь без покаяния.

Бульдог что-то хотел сказать, но не смог выговорить ни слова. Я отошел ко второму — питекантропу.

— Еще раз кого-нибудь из ваших увижу, — сообщил я ему. — Убью всех! Понятно?

Питекантропу хватило сил лежа кивнуть головой.

— Через пять минут пройдет, — сказал я. — В следующий раз на всю жизнь.

— Ковалев! — услышал я. — Я начинаю тобой восхищаться!

Я повернулся. Передо мной стояла Светка Быкова. Она изумленно посмотрела на меня, на двух мужиков, покачала головой.

— Может, милицию вызвать?

— Не надо, — буркнул я. — Пошли, потру тебе спинку!

Не ожидая ответа, я зашел в подъезд, поднялся на свою площадку, открыл ключом дверь. В затылок сзади дышала Светка.

— Заходи! — я пропустил даму вперёд. — Ванная там. Только дай я сначала руки вымою. С улицы пришел.

— Оффигеть! — выдала она, как только я закрыл дверь. — Как ты их ловко уложил! С ума сойти! Ты — мастер каратэ? Или гений дзюдо?

Я сообразил, что когда я посылал импульсы в противника, особенно парализующие поясницу, я, соответственно, двигал рукой вперед. Со стороны это выглядело как удар. Очевидно, это и увидела моя одноклассница.

— Свет! — я подошел к ней вплотную. — Никому не говори. Хорошо? Не надо, очень тебя прошу.

Она ошарашенно кивнула. Вот так рождаются легенды!

Я ушел на кухню, Светка в ванную.

— Как колонку включить? — крикнула она через дверь.

— Она автоматически включается, — сообщил я. — Как воду откроешь, так и включается. Только сначала чуть подожди, холодная вода сольется…

Пока Светлана принимала душ, я опять намолол кофе, насыпал 2 ложки в турку, поставил на огонь.

Она вышла с мокрыми волосами в спортивном костюме, который обтягивал её тело, как тесная перчатка руку. Похоже, белье она не надела. Она поймала мой взгляд, но даже не покраснела, а подмигнула мне. В результате покраснел я. У меня даже дыхание спёрло. Давно я такого чувства не испытывал. Наверное, с 23-го февраля, когда нас девчонки поздравлялис праздником, при этом Ленка-Жазиль вручила мне подарок, поцеловала меня в щеку и ненароком прижалась ко мне всеми выпуклостями, отчего я моментально покраснел на смех всему классу.

Сейчас я испытал аналогичное чувство. Я отвернулся к окну, чтобы скрыть смущение.

— Я посижу у тебя пять минуточек, пока волосы высохнут, ладно?

— Я вообще тебя хотел кофе угостить, — я уже успокоился. — Хочешь?

— Хочу!

Светка села за стол. Я подал ей чашку. Она сделала глоток, зажмурилась от удовольствия:

— Вкусно! Сто лет кофе не пила.

Я сел напротив. Девушка снова глотнула кофе, улыбнулась мне, сообщила:

— А ты интересный тип, Ковалёв! Почему я раньше этого не замечала? Ты с Ленкой ходишь?

Я усмехнулся, отрицательно мотнул головой:

— Не-а. С чего ты взяла? Ни с кем я не хожу.

— А мне казалось, что ты на неё глаз положил, — продолжала Светка меня допрашивать.

— Всё это грязные инсинуации и провокации! — отверг я её предположения.

Наш разговор прервал звонок в дверь. Я встал:

— Извини, сейчас.

На пороге стояла тётя Маша. Она зашла в прихожую, хотела что-то сказать, но увидела на кухне Светку и поманила меня за собой. Тётя Маша вытащила меня на улицу и сказала:

— Эти уроды, с которыми ты подрался, приехали на 24-й «волге». Как только ты ушел, водитель их перетащил в машину и уехал. Номер машины я записала. Чуть позже скажу тебе адрес и фамилию, на кого она зарегистрирована.

— Зачем? — удивился я.

— Они уголовники, Антон, — удивилась моей непонятливости тётя Маша. — И не просто уголовники. Они из банды. Они что-то от тебя хотят. Я бы на твоем месте позвонила куратору.

— Кому? — не понял я.

— Другу твоему в КГБ! — шепотом рявкнула тётя Маша. — Шишкину я сама позвоню.

Я опять не понял. Кто такой Шишкин? Но переспрашивать не стал.

— Не дело, когда зэки доставать начинают! — махнула рукой тётя Маша. — Всё, иди к своей подруге. А то она тебя заждалась!

Тётя Маша хихикнула: