Вот я

— Не важно, если дело в этом, потому что, если ты не помнишь моих извинений, значит, я не извинился в достаточной степени. Тогда услышь меня сейчас: прости меня, Джулия. Мне очень жаль, и мне стыдно.

— Дело не в телефоне.

В тот вечер, когда Джулия нашла телефон, она сказала Джейкобу: "Ты кажешься счастливым. Но это не так". И еще: "…несчастливость настолько тебя ужасает, что ты лучше пойдешь ко дну вместе с кораблем, чем согласишься признать — в нем пробоина". А что, если она не согласна идти на дно вместе с кораблем? Потому что, если дело не в телефоне, значит, дело во всем сразу. Что, если, закрываясь в пустой комнате, он закрывал в пустом доме Джулию? Что, если просить прощения он должен за все?

— Скажи, — продолжил он, — скажи мне, зачем ты так стремишься разрушить нашу семью?

— И ты смеешь это говорить?

— Но это правда. Ты разрушаешь нашу семью.

— Нет. Я прекращаю наш с тобой брак.

Джейкоб не поверил, что она осмелилась это сказать.

— Прекращение брака разрушит нашу семью.

— Не разрушит.

— Но зачем? Зачем ты прекращаешь наш брак?

— С кем я вела все эти разговоры последние две недели?

— Мы обсуждали.

Она дала его словам растаять в секунде тишины и сказала:

— Вот потому.

— Потому что мы обсуждали?

— Потому что ты все время говоришь, а твои слова никогда ничего не значат. Свою главную тайну ты спрятал за стеной, ты помнишь?

— Нет.

— На нашей свадьбе. Я обошла вокруг тебя семь кругов, и окружила тебя любовью, и много лет окружала, и стена упала. Я ее опрокинула. Но знаешь, что я увидела? Твоя главная тайна в том, что за этой стеной — только камень. Там ничего нет.

Вот теперь у Джейкоба больше не было выбора.

— Я еду в Израиль, Джулия.

То ли от упоминания ее имени, то ли от перемены в его тоне, а вероятнее всего, оттого, что разговор достиг переломного момента, а фраза приобрела новый смысл, Джулия поверила.

— Не могу поверить, — сказала она.

— Я должен.

— Кому?

— Нашим детям. И их детям.

— У наших детей нет детей.

— Но будут.

— То есть такой обмен: лишись отца, роди ребенка?

— Ну ты же сама сказала, Джулия: меня посадят за компьютер.

— Я этого не говорила.

— Ты сказала, там не такие дураки, чтобы дать мне в руки оружие.

— Нет, я и такого не говорила.

Джейкоб услышал щелчок выключателя. Отель? Квартира Марка? Разве мог он спросить сейчас, где она, не вложив в вопрос ни ревности, ни осуждения, ни намека на то, что он едет в Израиль, чтобы наказать ее за визит к Марку?

"Искусственных языков" изобретено более тысячи — лингвистами, писателями, любителями, — и при их создании всегда старались выправить неточность, недостаточность и нерациональность естественных языков. Некоторые из искусственных языков основаны на музыкальном звукоряде и поются. Некоторые основаны на цветах и немы. Самые восхитительные искусственные языки были созданы, чтобы показать, каким может быть человеческое общение, но ни один из этих языков не получил распространения.

— Если ты хочешь это сделать, — сказала Джулия, — если ты правда хочешь это сделать, мне нужно от тебя две вещи.

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты едешь в Израиль…

— Я еду.

— …Ты должен выполнить два моих условия.

— Хорошо.

— Сэм должен пройти бар-мицву. Ты не можешь уехать, пока мы это не устроим.

— Хорошо. Давай устроим это завтра.

— То есть сегодня?

— В среду. И мы все проведем здесь.

— Он хотя бы выучил уже гафтару?

— Сколько надо, выучил. Пригласим родню, всех, кто сможет, друзей Сэма, кого он захочет. Израильтяне здесь. Девяносто процентов того, что нам понадобится, я могу купить в "Здоровом питании". Про всякие примочки, конечно, придется забыть.

— Мои родители не смогут быть.

— Мне жаль. Можем мы подключить их по скайпу?

— И нужна Тора. Это не примочка.

— Точно. Черт. Если рав Зингер не будет участвовать…

— Он не будет.

— Отец может попросить парней из той шуле в Джорджтауне. Он там знает кое-кого.

— Ты этим займешься?

— Да.

— Хорошо. Я могу купить… И если я…

Она переключилась на свои внутренние схемы, на тот никогда не отдыхающий материнский отдел мозга, который хранит сведения о детских праздниках, предстоящих через две недели, помнит о пищевых аллергиях друзей детишек, всегда знает, у кого какой размер обуви, и не нуждается в напоминаниях цифрового дневника, чтобы записываться дважды в год на профилактический осмотр у стоматолога, и ведет реестр исходящих благодарственных записок на подарки к дню рождения.

— Какое второе условие? — спросил Джейкоб.

— Что, прости?

— Ты сказала, я должен сделать две вещи.

— Ты должен усыпить Аргуса.

— Усыпить?

— Да.

— Чего ради?

— Потому что пора и потому что он твой.

Мальчиком Джейкоб любил раскрутить глобус, остановить его пальцем и вообразить, как бы все было, если бы он жил в Нидерландах, Аргентине, в Китае или в Судане.

Мальчиком Джейкоб воображал, что его палец на миг останавливает вращение настоящей Земли. Никто этого не замечает, как никто, по сути, не чувствует вращения Земли, но солнце замирает в небе, океан стекленеет, и фотографии сваливаются с холодильников.