Вот идет человек. Роман-автобиография

Мы переночевали в полуразрушенном поместье, а на следующее утро в четыре утра уже всех подняли, выдали хлеба и налили черного кофе, и вскоре вся эта огромная колонна по широкой долине маршировала вглубь Италии. Мы со Слезаком шагали в первых рядах. Мы хотели первыми увидеть Италию! Нашу колонну с двух сторон сопровождал кавалерийский эскорт, а перед нами, в голове колонны, ехал на лошади совсем юный офицер. Он восседал на своем жеребце, расфранченный, стройный, изящный, в лаковых сапогах и перчатках, в высокой меховой коричневой фуражке с лаковыми ремешками на подбородке. Когда мы подошли к перекрестку, этот нарядно одетый молодой полководец развернул своего гнедого коня, посмотрел с важным видом в карту, обрамленную тонкой коричневой кожей, взял в руки театральный бинокль и обозрел окрестности. Потом одарил нас улыбкой, так что под его элегантными тонкими усиками сверкнули два ряда крупных белых зубов; держа хлыст и вожжи в правой руке, левой рукой он сделал жест в правую сторону, показывая направление, в котором нам предстояло двигаться дальше. Такого элегантного жеста я еще никогда не видел! Кто бы мог его сыграть, думал я, пожалуй, только Бассерман. Он точно так же улыбался, когда играл Генри Перси по прозвищу Хотспер в «Генрихе IV». Его загримированное лицо было таким же смуглым, а фигура — такой же стройной и гибкой, как у этого кавалерийского офицера. Пока я ломал себе голову над тем, кому бы подошла эта «роль», мы прибыли на железнодорожную станцию, где нас погрузили в точно такие же скотные вагоны, как и дома, и в них один день и одну ночь мы ехали вглубь Италии. Ехали мы медленно, нас то и дело пересортировывали на товарных станциях. Никто не знал, какова наша конечная цель. То говорили — Сицилия, то — Сардиния. Сначала мы приехали в Неаполь, оттуда — в Салерно, а потом, проехав еще несколько часов, прибыли в старый монастырь Чертоза-ди-Падула.

Мы в нашем дивизионе призывников-одногодок любили распевать одну нахальную солдатскую песню: в ней рассказывалось о трофеях, которые мы собирались завоевать в разных странах:

Эй, братья, если сало подошло к концу,
Отрежем-ка мы окорок кацапу-подлецу,
Скачут гусары, сабли звенят,
В атаку идет стрелков отряд,
Будем как Радецкий, доблестный герой,
Что у сардинцев выиграл бой,
Бей, патриот,
Бей штыком в живот,
Будет побежден гад Наполеон.
А за вином, а за вином
Мы, брат, в Италию пойдем.

И так далее. Так точно! Мы пошли в Италию, но не так, как сулила нам песня! Мы пришли сюда как prigionieri di guerra — военнопленные!

Но несмотря на то что все сложилось иначе, чем в песне, австрийского солдата это не расстраивало. Народы и вправду не хотели этой войны! Единственное, чего мы желали всем сердцем, — это выжить!

Здесь, на вражеской территории, в лагере для военнопленных, у нас были для этого наилучшие шансы.

Поэтому оказаться в Италии, пусть даже и в другом качестве, было хорошо.

34