Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Поскольку стероиды больше не помогали, пациентку направили в ближайший офтальмологический институт, где ей пришлось вдыхать углекислый газ. За счет этого кровеносные сосуды расслабляются, кровь течет свободнее и наступает временное облегчение. Однако очень трудно заставить людей долго дышать углекислым газом, потому что в процессе им кажется, будто они задыхаются. Таким образом, это очень краткосрочное лечение, которое приносит пользу лишь ненадолго и не обеспечивает устойчивого эффекта.

Затем офтальмолог предложил кое-что еще. Он сказал, что я могу очень мягко потереть веки пациентки, помассировать роговицу, чтобы вышла жидкость из глазного яблока. Это снизило бы глазное давление, так что кровь, пытающаяся попасть в глаз через кровеносные сосуды, проходила бы легче.

Так я и поступил: я начал массировать ей глаза каждый час, и это подействовало. Чтобы убедиться в этом, я опять-таки воспользовался офтальмоскопом и увидел, что кровоток усилился. Эффект и в самом деле был впечатляющий.[4][5]

После массажа зрение пациентки улучшалось, скажем, с 20/80¹ до 20/60² – заметный прогресс. Проблема заключалась в том, что эффект исчезал в течение часа.

В те времена ординаторы выходили на трехдневные смены. В первые сутки мы не спали всю ночь, на вторые проводили на ногах большую часть ночи, на третьи возвращались домой в одиннадцать вечера. Таким образом, я проводил в больнице очень много времени и каждый час забегал в палату к этой пациентке, чтобы помассировать ей глаза.

Но, конечно, у меня хватало и других пациентов, которым требовалось лечение. Так что ко второму дню я был полностью вымотан. Каждый час я делал массаж и проверял, улучшилось ли глазное давление и зрение. Я провел без сна сорок восемь часов подряд. Я понимал, что долго так продолжаться не может. Да, массаж помогал, но я не мог делать его бесконечно. И все же мы знали: если прекратим массаж и не предпримем ничего другого, женщина ослепнет. Безвозвратно. Если она потеряет зрение, его уже не вернуть.

Вот тогда-то я и подумал о нитроглицерине. Его кладут под язык при боли в сердце из-за сужения коронарных артерий, потому что нитроглицерин расширяет кровеносные сосуды. Его не назначают при артериите, но я уже совершенно отчаялся. У пациентки не было болей в груди, но мы подумали, что, возможно, этот способ поможет расслабить кровеносные сосуды в глазу и кровь будет проходить в достаточном количестве. К тому времени зрение пациентки ухудшилось до такой степени, что она едва различала свет обоими глазами.

Она была на грани полной слепоты, поэтому я положил ей под язык нитроглицерин, а потом достал офтальмоскоп и принялся наблюдать. Я достаточно четко видел, что происходит. Кровь, которая двигалась крайне медленно, то останавливаясь, то снова продолжая течь, вдруг начала двигаться быстрее. Кровь в глазах женщины текла почти нормально! Где-то через полчаса зрение улучшилось примерно до 20/40.

После этого мы наклеили на руку пациентки нитроглицериновый пластырь, чтобы лекарство постепенно всасывалось через кожу. Это тоже сработало. Массаж больше не требовался. Кровь продолжала течь, зрение восстановилось и с тех пор не падало.

Сорок восемь часов спустя женщина все еще чувствовала себя хорошо. Семьдесят два часа спустя она все еще чувствовала себя хорошо. И ей не стало хуже в дальнейшем. Мы ничего не скрывали от пациентки, когда предлагали различные процедуры: объясняли, что происходит, что мы пытаемся сделать и что пытаемся предотвратить. Она понимала, что ставки высоки. Когда мы смогли уверенно сказать, что она не ослепнет, она, конечно, была очень благодарна.

Я тогда совершенно вымотался. И все же был один момент – тот драматический момент, когда от отчаяния мы попробовали что-то новое и это действительно сработало: позволило сохранить зрение женщине, которая почти ослепла. Это одно из самых замечательных впечатлений за все время моей работы, и, разумеется, оно во многом изменило меня, потому что я пережил его в начале карьеры. Тогда я понял, что значит быть врачом. Я осознал, что моя профессия позволяет влиять на жизнь и здоровье других людей. Такие случаи не забываются. Я никогда не забуду эту женщину и то влияние, которое этот момент оказал на нас обоих.

21 «Что с тобой случилось?» Фелис Лэкман

Любая операция – это риск. Изредка даже те операции, которые мы привыкли называть рутинными или малыми, могут случайно повлечь за собой ужасающие последствия. Каждый хирург старается устранить или по крайней мере свести к минимуму предоперационные условия, которые чреваты осложнениями.