Вот пришел великан

- Позови, пожалуйста, Аленку,- настойчиво сказала Ирена. Ноздри у нее оставались белыми. Мне подумалось, что так могут разговаривать лишь те двое, у кого ссора уже окончена, а мир не достигнут по вине одного. Потом она мгновенно преобразилась. Она неотрывно смотрела на меня и радостно кивала головой. Голос Аленки достигал моего слуха и сознания, как отдаленный зоревой взмыв чибиски, и в ответ я кивал головой Ирене, чтобы она знала и верила, что я очень люблю детей. Всех!

- Аленушка, подожди, послушай меня,- сказала Ирена,- я задержусь немного после работы, слышишь? Нет, не к тете Вере. Тетя Вера на курорте. К другой своей подруге, ты ее не знаешь. Что? У нее сегодня свадьба. Нет, она выходит замуж. Женятся ведь мужчины. Конечно. Если я запоздаю, ты покушай и ложись спать без меня. Слышишь? Ну пока...

Что ж, Ирена была права, приказав мне присутствовать при этом ее разговоре по телефону. Хотя девяносто процентов всей информации о внешнем мире человек получает через зрение и лишь девять через слух, я узнал и понял в будке многое, и в первую очередь то, что материнское чувство Ирены к Аленке полностью регулируется тем, что происходит у нас: мы в ладу - и там судорожная любовь через сознание вины. Тут разлад - и домой не хочется возвращаться... Только и всего!

Наверное, потому, что я молчал и был покорен, у Ирены не прошло желание распоряжаться. Как только мы сели в машину, она достала и протянула мне шесть рублей.

- Торт твой, а шампанское мое!

- Мы поедем ко мне? - спросил я.

- Нет, к себе в лес, - сказала она. Шел дождь, но я не стал включать дворники. Шампанское можно было добыть в ресторане на центральной улице, и Ирена вышла на набережной и укрылась в подъезде. Старик гардеробщик украдкой вынес мне две бутылки за материальную заинтересованность по рублю с каждой. Захолустный подъезд на плохо освещенной по ночам улице днем, конечно, не способен тонизировать настроение, особенно если прячешься в нем, - мало ли что там увидишь, ощутишь и что подумаешь, и Ирену я нашел раздраженной.

- Господи, до чего же все мерзко! - сказала она с едкой силой.

- Что именно? - спросил я.

- Все... И сама я тоже. Я стала какая-то нечистая, лживая... Все теперь лгу и лгу! Дай мне сигарету.

- Ничего ты не лжешь, - сказал я.

- Нет, лгу! Я и тебе солгала. А зачем - и сама не знаю. Помнишь, ты спрашивал, кем служил... Волобуй? Так вот, он был начальником тюрьмы, а не пожарной команды!

- Ну и что? - сказал я. - Тюрьмы же у нас есть? Есть. Значит, должны быть и начальники над ними.

- Помолчи! Тоже еще философ нашелся, - с досадой проговорила Ирена.

- Сама помолчи, - спокойно посоветовал я. - Подумаешь, лжет она! Ты даже не представляешь себе, что такое настоящая ложь, во благо свое.

- А ты сам представляешь?

- Я лгун матерый, талантливый, - сказал я. - Кто куриные яйца выдавал Владыкину за цаплиные? Кержун! Кого извещал журнал, что повесть будет напечатана в декабре? Его же, Антон Павлыча... А шампанское, между прочим, знаешь какое? Мускатное. Ты любишь иногда отведать мускатное шампанское?

Мы были уже за городом. Я включил дворники и повел "Росинанта" вальсирующими зигзагами, - хотелось хоть как-нибудь развлечь Ирену: черт догадал меня оставлять ее в той загаженной подворотне!

- Это он танцет под музыку Шульберта, - сказал я.- Между прочим, а тебе известно, что настоящая фамилия Коперника - Покорник?

- Не надо, Антон,- невесело сказала Ирена.- И не обращай на меня сейчас внимания. Я совсем стала истеричкой... Дома ад. Пока тихий. Там что-то подозревают и... домогаются предъявлять мужнины права... Вдруг!

Я выровнял ход "Росинанта"" и стал следить за дорогой и спидометром.

- Почему ты притаился?

- Нет, я ничего,- сказал я.

- Если бы ты знал, с каким зоологическим отвращением я ненавижу его пошлые руки, возмутительный затылок, лоб... Все, что он теперь говорит и делает, мелочно, надзирательски дотошно и нудно. А как он до омерзения противно чавкает, когда ест... И вообще. Это какая-то казематная пытка, а не жизнь! С ума можно сойти...

Я остановился и обнял ее.

- Почему ты не хотела сказать мне об этом раньше?

- А как ты спрашивал? Ты знаешь, что было в твоих вопросах? Знаешь?.. Не надо так больше. А то я пропаду...

Легко было сказать, не надо так больше. Чего не надо? И кому?

Но я обещал.