Вот роза... [СИ]

Отвела рукой ветки, ныряя в соседний ряд. Закачались крупные цветы, будто просыпаясь и оглядываясь. Лора посмотрела назад. Там, далеко, маячила белая шляпка Инны.

Нырнула следом, в пустую колею, увидела проход в кустах и нырнула в следующий ряд. Настя сидела на траве, разбросав ноги, держала в руке глянцевую сигаретную пачку.

— Будешь? — похлопала рядом с собой, приглашая.

Лора, садясь и расправляя подол штапельной старой юбки, покачала головой.

— Нет. Я так. Посижу просто.

Настя чиркнула спичкой, вдохнула и, поднимая профиль с ровным красивым носиком, выпустила дым. Сразу же затянулась снова.

— Ты паси, вдруг Наденька, — предупредила между затяжками, — хотя она далеко, с Петькой шофером там шуры-муры разводит.

Лора послушно кивнула, незаметно задерживая дыхание, когда теплый воздух наполнялся едким запахом сигаретного дыма.

Настя курила молча, без перерывов затягиваясь, а потом, суя окурок под подошву и вминая его в сушеную глину, спросила:

— Тебе Рубанчик нравится?

Лора от неожиданности закашлялась, покраснела, опуская голову. Не глядя на Настю, неловко пожала плечами.

— Ясно… Короче, я что узнала тут. Думаешь, он с Тонькой роман крутит? А нифига. Он поспорил, что Сашку обгонит. По поцелуям. Теперь вот Тонька. И еще. Так что, если начнет к тебе лезть, гони на хуй. И Шепелевой своей скажи.

— Да Инка на него и не смотрит, она же выше на голову почти. Ну и вообще.

Настя кивнула.

— Детский сад вторая группа. Короче, я тебя предупредила.

Нагнулась, подбирая большой кусок глины, и со всего маху швырнула его в куст напротив. Большая роза, яркая, уронила голову, роняя теплые лепестки. Настя прикусила губу, такую же розовую, как бесконечные цветы вокруг, взяла еще один комок, взвесила на руке, снова швырнула, метя в цветок рядом. Лора тоже взяла кусок глины. Он был таким сухим, что пересыхало во рту, и крошился. Но тяжелый, кололся мелкой слюдяной крошкой.

Размахнулась и тоже кинула. Куст качался, встряхивая глянцевыми листьями, медленно сыпались с него лодочки лепестков, поникали под точными ударами розовые головки.

— Ладно, — когда на кусте не осталось ни одного целого цветка, Настя встала, вытирая пыльные руки об штаны, — пойду, а то девки потеряют, орать начнут. Я вот…

Она передумала продолжать и быстро непонятно улыбнувшись, исчезла в проломе растрепанной зелени. Лора посидела еще, чтоб Настя ушла подальше — не смотреть на решительное, хмурое, как у Таньки Зарыкиной лицо. И встала, когда почти над головой послышался обеспокоенный голос Инны, та, наконец, проснувшись, обнаружила потерю подруги.

Розы тыкались в согнутую ладонь, падали в сумку, шевеля теплыми лепестками. Сверху летали, размахиваясь, как на качелях, стрижи, из соседних рядом слышался смех Птичкиной и клоунский голос Осиповой — она кого-то там передразнивала. А Лора, совершая мерные движения, думала, вспоминая Настины слова. Больше, конечно о том, что та сказала насчет Олежки. И не могла никак поверить. У него такое прекрасное, такое доброе лицо, и глаза такие… Ну, ладно Сашка Перебейнос, он известный всей школе козел, даже странно, что ему всего пятнадцать, а прославился сильнее, чем десятиклассники некоторые. Но Олежка?

И, унося сумку к мешкам, где скучала на ящике Валентина с раскрытой тетрадкой, подумала и о другом, но быстро и невнимательно: о чем же не стала говорить Настя, в самом конце, когда сказала «я вот…», а после сразу ушла.

За переживаниями Лора совсем забыла про уговор и Инна толкнула ее локтем, шепча, хотя вокруг никого не было:

— Ой, Лорка, смотри, вон твой стоит, который тебя в столовку провожал всегда!

Колян стоял рядом с черным мотоциклом, далеко, у самой лесополосы, белея головой и рубашкой в пятнах теней. Увидел, что девочки повернулись, и махнул рукой, снова суя ее в карман брюк.

Лора беспомощно огляделась, волнуясь и не понимая, как быть. А еще, наверное, совсем покраснел от солнца нос, не вытаскивать же пудру, мазать лицо на глазах у Коляна, хотя вот Осипова совсем не стесняется, красит ресницы, выкатывая светлый глаз и прикусив губу, прямо на лавочке под деревьями, где сидят все вместе, болтая и перекидываясь насмешками.

— Ой, — шептала Инна, толкая ее между розовых кустов и оглядываясь, — вы кататься, да? Кататься. На мотоцикле. Ты иди, я Наденьке скажу, что ты побежала в кусты, что сама придешь, пешком, Лорка, я скажу, ну что живот, ты не переживай, я тихо скажу, чтоб не услышали пацаны. А ты там смотри, чтоб руки он не лез чтоб. Руками. К тебе. Обещаешь?

Лора выскочила на край плантации. Оглянулась. Но Инна уже белела шляпкой далеко, старательно обрывая цветки над сумкой.

— Сидай, — Коля уселся, ставя ногу на торчащую педаль, — руками берись. Та крепче.

Мотор зарычал, Лора закрыла глаза. И умолк снова.

— Через живот берись, — Колян убрал ее руки со своих плеч и уложил на своем животе, так что Лора прижалась к его спине грудью, — а то свалишься. Шлем висит, ну нам недалеко ж ехать, я медленно поеду.

— Хорошо. Мы недолго, да?

— Та успеем.