Вот роза... [СИ]

Радуясь, что не стала напяливать босоножки, а выскочила, как была — в старых рабочих вельветках, клетчатой рубашечке и, главное, в удобных кедах с обрезанными задниками — почти побежала, догоняя толпу.

Наденька оглянулась, одобрительно кивая, и Лора, тяжело дыша и уже ругая себя за решение, медленно двинулась вместе со всеми, стараясь не смотреть теперь уже на Настю, которая шла в сторонке, вместе с Олежкой Рубанчиком, и похоже, неприятно удивилась внезапному появлению Лоры.

Прогулка, как и предвидели ребята, оказалась слегка дурацкой. Шумной толпой они влеклись по дороге, опоясывающей два десятка деревенских домов. Болтали и смеялись, не слушая Наденьку, которая вскидывала руку, указывая на все, что встречалось, и замолкала, подбирая слова.

— Вот! Все посмотрели налево. Налево, Петрушкина! У тебя одной «лево» с другой стороны! Это коровник. Он для… ну…

— Для коров, — подсказал Сашка, и она, сначала кивнув, оглянулась раздраженно:

— Прекрати, Перебейнос. В коровник мы не пойдем, пожалуй. Там…

— Навоз, — снова помог ей Сашка, на всякий случай отбегая подальше.

Наденька закатила густо накрашенные глаза, но кивнула.

Так они шли и шли, обок проплывали метелки овса, длиннющие грядки с какой-то ботвой, потом — то самое кукурузное поле, машущее мягкими нитями, и Лора шепотом рассказала про горох, напрочь разрушив остатки дисциплины: все с воплями и визгом кинулись под высокие стебли, а чтоб Наденька не орала грозно, нанесли ей в горстях зеленых свежих стручков.

Осмотрели ставок, обходя его поодаль от края воды, где жирно блестела глина и топтались гуси, хлопая крыльями.

Лора оглянулась на высокие кукурузные джунгли. Как-то ничего не почувствовав в сердце. А, наверное, если бы там сидела с Олежкой…

И нахмурилась. От края высоких стеблей шагнул испятнанный тенями силуэт с белыми, как сметана, вихрами.

Она потихоньку отстала от прочих, чтоб не смотрели насмешливо, прислушиваясь к их разговору. Но все равно не глядела на мальчика.

— Я это. Извиниться хотел, — Коля шел чуть позади, и она не видела, как он там — с каким видом извиняется. Голос был хмурым, но без особенного раскаяния.

— Угу, — язвительно сказала Лора, а впереди все кинулись наперегонки по дороге, что шла под уклон, к тем самым коричневым и серым домишкам старого цеха.

Они остались на дороге одни, так что Лора повернулась и, волнуясь все сильнее, шагнула почти вплотную, сердито глядя на бледное в конопушках лицо.

— Угу. Теперь извиняться прибежал. Между прочим, я знаю, про эти ваши, про хитрости… Ой, девочка, покатаю, а потом целуйся. А то — нет. Не повезу обратно, значит. Всех так катаете. А врал, да? Понра-авилась. А на самом деле…

Она выдохлась, и уже молча смерив Колю негодующим взглядом, отвернулась, чтоб уйти.

— Я вчера пришел, тебя искал, потому что мы не поехали, с мамкой, я обрадовался. А тут эта ваша, чернявая. Наташка, в-общем. Она сказала, ты придешь сейчас. За клуб. Мы ждали-ждали. А ты вышла и как дернула. И смеешься. С этим вашим. С рыжей мордой. Я тогда домой пошел.

Он обошел Лору, встал, заглядывая ей в лицо.

— Там ваши все. Городские. Ну, я подумал, лучше, если придешь. Сама. Ну, мало ли. Короче, я не знаю, че я там думал.

— А мне сказали, ты с ней лазил. Там, в темноте.

— Ну так… Курили мы там, да. Она попросила, я стрельнул, у пацанов. У наших. Они ж думали, я клинья бью, дали, конечно.

— А ты не бил, — язвительно усмехнулась Лора, суя руки в кармашки вельветок.

Внизу цветная стайка уже окружила разболтанные проволочные ворота, взволновав лохматого пса на цепи.

— Кого? — не понял Коля.

— Клинья!

— А… Нет. Не бил. Тебя ждал.

Лора смешалась, глядя на его серьезное лицо. Сосредоточилась и попыталась еще раз:

— Ладно… Но вот скажи мне тогда. Насчет, поцелуешь, отвезу. Мне сказали, вы специально это делаете! Со всеми. Городскими. Скажешь, нет?

Коля отвел глаза, уши загорелись красным, просвечивая краешками.

— Ну, да, это прикол такой. Это давно уже, ну кажно лето. А чего такого-то?

— Чего? — возмутилась Лора.

— Нет, — поспешно отказался от слов Коля, — ну конечно. Да. Тьфу, ты меня запутала совсем.

— Демченко! — кинулся снизу от ворот маленький от расстояния голос классной, — ты что там застряла? А ну спускайся!

— Гав-гав, — подтвердил лохматый пес, которого уже держал за цепь гнутый худой дядька в чем-то сером.

— Слушай. Как было-то, — заторопился Коля, — все ото делают так. Ну и я… тоже. Один раз, в общем, вот с тобой. У меня ж раньше не было мотоцикла, брат оставил, ломаный вообще, я его целый год корячился, чинил. Ты чего смеешься?

— Мультфильм такой, про почтальона Печкина. Он без велосипеда злой был, а с велосипедом сразу добрый. А, неважно. Я пойду, а то Наденька орет. О! Так мы все, получается, идем туда, где твой секрет?

Они стояли рядом, глядя, как ребята проскакивают мимо пса в черные ворота цеха.

— Выходит. Да.

Лора усмехнулась.

— Ну и секрет. Тоже, значит, замануха просто. Никакого секрета, а чтоб я поехала кататься. Ну, или не я. Любая, кто попадется. Ладно, пока. Пойду твой секрет смотреть. Со всеми вместе.