Вот стою, держу весло...

Лодки мы связали в катамаран и оснастили его мачтой, на которую приладили треугольный парус. Паруса здесь делали из льняной ткани – это оказалось безумно дорого, но староста – человек вменяемый, а средства в общине водились. Покряхтел наш старшой, но раскошелился. Платили зерном.

Сам я раньше парусниками не управлял, но о принципах лавирования представление имел. К тому же, судно с двойным корпусом уже не слишком склонно к опрокидыванию. Осталось наработать навыки управления им, чем мы с Хапом и занимались несколько дней.

Не великие яхтсмены, конечно: идти против ветра при обычной ширине реки, наверное, не смогли бы – нет опыта в лавировании. Зато были способны везти четыре тонны груза, управляясь с судном вдвоём. И идти навстречу течению не медленней, чем на прошлогодней "корзине", тоже вполне бы смогли.

Многих мы покатали на нашей "каракатице" – понравилось всем. А потом в городе и его окрестностях стали происходить волнения, вести о которых стали разноситься в виде слухов. Наш катамаран привлёк внимание многих. Про храмовых служителей Урука упомяну в первую очередь. Но не стоит забывать и о приезжих купцах, которые тоже пожелали его купить. Нашего старосту буквально засыпали самыми выгодными предложениями.

К моему удовольствию, он отвечать не торопился, давая нам с Хапом время для решения проблемы бокового сноса при хождении под парусом: ни киля, ни шверта, ни шверцев в конструкции заложено не было. Полностью загруженное судно было достаточно устойчиво на курсе, но пустое заметно "всплывало" и при боковом направлении ветра сильно дрейфовало – его сносило в сторону.

Конструктивно понятно, что нужна вертикальная продольная плоскость, опущенная в воду, но ничего подобного не было предусмотрено. А переделывать сейчас уже поздно: слишком много в созданном объёмном каркасе мест, которые держатся только благодаря чёткой подгонке и скрупулёзно выполненным скреплениям. Ведь здесь использован принцип диагональных связей, столь заметный в конструкции Шаболовской башни, изображение которой демонстрировалось на заставке телепрограмм до возведения Останкинской.

Состыковывая палки, я постоянно имел в виду, что плавать "это" будет по спокойному Евфрату, где нет волн, на которых лодка может запросто переломится. Составные продольные элементы набора с самого начала являлись её слабыми местами.

* * *

При спорах, которые велись в городе, я не присутствовал. Знаю только их итог: катамаран с командой из меня и Хапа наш староста сдал в наём храму на одну поездку по реке Каран, которая впадает в море неподалеку от устья Тигра. Течёт она с каких-то гор, где добывают всё ту же медную руду. Это далеко. Но ближе, чем до верховий Евфрата, до которых мы прошлым летом так и не добрались, сменив транспорт на ослов и сильно отклонившись от реки к востоку. И в этот раз с нами пойдёт тамкар Шаят, а не Сит.

Мы с "братом" обстоятельно собрались в дорогу, запасшись овчинными безрукавками, шестами-дубинками, горшком-кострищем для камбуза и мешочком серебряных обрубков. Посуда, ложки, тряпицы, мешочки сушёных трав. На обеих лодках в узких окончаниях, укрытых кожаной "палубой", имеются укромные пространства, где поместилась походная утварь вместе с воском и битумом. Наученные опытом прошлогоднего плавания, мы неплохо ориентировались в том, что непременно понадобится в длинной дороге.

Подогнали судно под погрузку к самому городу – здесь настоящий деревянный причал. Приняли из храмовых закромов мешки с зерном, разместив их на приподнятой над днищем деревянной решётке-трапе. Тамкара усадили в левый корпус ближе к носу и двинулись потихоньку вниз по течению в сторону Персидского залива.

Ветер дул встречный, но течение оставалось достаточно быстрым – ещё не закончился паводок. Парус, а он у нас треугольный, спустили. Хап подгребал веслом, опущенным в промежуток между корпусами, а я подруливал – прямо натуральная идиллия. Справа показались устья каналов, ведущих к городу Ур. Здесь своя власть, но те же обычаи – мы просто соседи. Вспомнилось, что подобные поселения вместе с окружающими территориями историки называли словом "Ном", из которого впоследствии возник термин "Автономия".

Наш пассажир изредка пробует на вкус воду и внимательно поглядывает налево. Поднявшаяся вода изменила вид, отодвинув береговую линию. Где-то неподалеку начинается Персидский залив, в этой части покрытый нанесёнными рекой островами. Протоками между ними мы и собираемся пройти к устью Карана. Но пока здесь всё ещё Евфрат, по которому наше судно продолжает уверенно двигаться. Или уже Тигр – никаких указателей нигде нет. Кругом только камыши и протоки.