Вот стою, держу весло...

И тут снова лопнул парус. На этот раз наискосок. Опять отрезали "лишнее", но теперь потеря площади оказалась ощутимей, потому что разлохматилась диагональ по внешней кромке – самая длинная сторона треугольника. Вот полоса ткани на локоть от кромки и ушла в отход. На этот раз канителились дольше, потому что вшивали в кромку верёвку. За два ремонта мы "потеряли" в сумме почти половину полезной площади. Скорость от этого снизилась, но не чересчур. До порогов добрались всего за десять ходовых суток – вдвое скорее, чем в прошлый раз. С большим парусом мы и вправду бежали очень шустро.

Слишком рано мы в этот раз пришли: торжок был пустынен, скотоводов на берегах не наблюдалось. Да и привычного по прошлому году обилия плавсредств на воде и на берегу – тоже. Одни земледельцы копошились на своих огородах.

Мы разгрузились и перетащили вещи по берегу мимо стремнин. Тут недалеко: где-то две-три сотни шагов. Мешки перевезли на осликах, коих арендовали у местных огородников. Потом разобрали судно и перенесли его на руках. По частям-то оно вполне подъёмное, потому что невелико и сделано из лёгких материалов. Сборка тоже отняла не много времени.

Как назло утих ветер – пришлось грести. Против довольно сильного течения продвигаться было непросто, поэтому перешли на привод от бечевы. Девочка на руле, а мальчики в упряжке. Так получалось заметно быстрее, но приходилось останавливаться на ночлег для отдыха. Местность вокруг снова стала пустынной: частично притопленные сплошные прибрежные заросли, да подмытые водой деревья на берегу сильно мешали движению.

Через несколько дней натуральных мучений вышли к слиянию трёх рек, где и призадумались, какой из них следовать дальше. Высокая вода, затопленные берега, отсутствие знакомых ориентиров и людей – все здравомыслящие отошли вглубь степи, чтобы не подмокнуть. К счастью, встретили охотника на долблёнке. Накормили его кашей и расспросили. Парень посоветовал держаться средней реки. Дальше продвигались под парусом, который заметно потерял в площади и в тяговых способностях: ещё пару раз порвался после ремонта и снова стал меньше.

Я же не яхтсмен. Про паруса знаю только из изображений в красивых журналах и из книжки про Робинзона, который к своей лодке приделал парус "козья нога". Не помню тонкостей, но парус Робинзона был треугольным. Как и паруса яхт из журналов.

Наладился ветер. Пусть и ослабленный прибрежными зарослями, он добирался до водной глади, вызывая на ней рябь и подгоняя катамаран против течения. Зато появилась облачность, из-за которой освещённость в ночное время сделалась никакой. Теперь уже не получалось двигаться круглые сутки: шли от рассвета и до заката, помогая парусу вёслами и прижимаясь к суше. Путь наш был столь же труден, как и пару лет назад в верховьях Евфрата.

Наконец, на берегах появились заметные издали откосы, между которыми река проложила себе русло – местность вокруг явно стала возвышенной. Следовало ожидать порогов или перекатов, но они по-прежнему не встречались. Зато леса стало меньше и появились признаки человеческого жилья. Причём, неподалеку от берега: здесь паводковые воды не вызывали столь широких разливов, как у нас в Месопотамии. Поредели прибрежные заросли, явно познавшие на себе воздействие человеческой длани. Глаз то и дело натыкался на группы домиков, изгороди, возделанные поля и посадки фруктовых деревьев, раскиданные повсюду в полном беспорядке. Заметны были и канавы вперемешку с каналами: здесь, как и в Шумере, занимались ирригацией, впуская к полям воду при её высоком уровне в реке.

Нашлась и крепость – домики, обнесённые сплошным деревянным забором системы "частокол". Но сами домики глинобитные. Похоже, здесь уже воюют. Или ходят друг на друга набегами.

Пришла пора остановиться и "осчастливить" своим визитом местного "бугра". Познакомиться и поднести скромные дары в честь налаживания коммерческих отношений.

В крепостице присутствовало немало мужчин, вооружённых копьями. Даже признаки диковатой роскоши наблюдались: медная посуда в доме, резные украшения в интерьере, нарочитая почтительность к главарю, с которой держалась челядь.

Хап по-шумерски назвал здешнего царька лугалем и поднёс ему пару мешков зерна. Испросил разрешения торговать и выразил уважение к месту, людям и начальствующему лицу. Словом, протокол мы соблюли и стали искать металл – предполагаемую бронзу.

Здесь её не плавили, но в нескольких лавках нам предложили и слитки, и изделия. Мы посчитали, что дороговато. Даже сейчас, весной, когда запасы растительной пищи в этой местности явно на исходе, а из свежих овощей в наличии только репа, нам давали упругой чёрной меди лишь сороковую часть по весу от привезённого зерна. Примерно сотню килограммов в обмен на четыре тонны еды – то же самое, что и у порогов. Зато запаслись бычьими шкурами – те обошлись нам недорого. Точнее, даже не шкурами, а уже выделанными из них кожами.