Вот стою, держу весло...

Зато на острове Дильмун сложена печь, подобная той, которую долговязая соорудила для своей бани. И в этой печи я выплавляю из гематита железо. Выплавляю в обожжённых на солнце горшках с плотными крышками, создавая жар сжиганием нефти через форсунку. В ограниченном пространстве тепло рассеивается не так быстро, как на открытом воздухе. Рядом установлен горн с таким же типом подогрева. Есть наковальня, молоты, клещи, бородки-пробойники – все из инструментальной бронзы. Первейшая моя задача – сделать железные шины для тележных колёс. Колёса требуются для повозок, на которых наши люди отправятся горной тропой за солью и содой к озеру Ван.

Соль нынче всё равно, что валюта. В Шумере она дешевле меди, но дороже зерна. А на телеге осёл способен увезти в четыре раза больше груза, чем во вьюке.

Кроме обода колесу требуется ещё и втулка – на неё пойдёт бронза. И непременно нужна ось. Пока деревянная.

Такие вот у меня незамысловатые планы, потому что оборотные средства необходимо регулярно пополнять: покупать зерно по всем городам Шумера и расплачиваться им за множество нужных вещей.

На острове, между тем, выкопали второй колодец. Глубже первого на метр, но вода в нём поднялась почти до уровня земли. В обоих случаях черпают её теми же журавлями, что и дома. И тут, и там влаги хватает для орошения примерно четырёх соток, так что теперь в наличии не одно поле, а три. По десять-двенадцать сар каждое. Здесь высокая влажность воздуха, отчего воды на полив требуется относительно немного – почва не слишком быстро высыхает. К тому же, ночами случаются дожди, обычно короткие, но интенсивные. Не нудная морось, как в зимнем Шумере.

Одним словом, продовольственную базу община постепенно создаёт и здесь. Хотя вопрос с удобрениями меня продолжает тревожить, ведь исходное плодородие почв непременно истощится. Кое-что вернётся в грунт с компостом, но ведь далеко не столько, сколько необходимо.

Про речной ил: наблюдая за мутной водой в горшке, Тияна установила, что он оседает на дно. Следовательно, должен накапливаться на дне стоячих водоёмов. В долине Евфрата вполне могут найтись озёра, заполняемые в половодье, а потом пересыхающие или мелеющие. Да хоть бы то же болото, через которое мы ходили за ветками для самой первой нашей лодки. Может быть, даже не нужно далеко идти – достаточно просто копнуть у себя под носом?

Непростое нынче время. Заниматься чистой наукой невозможно в принципе. Может быть, только жрецам. И то далеко не всем: многие из них озабочены присмотром за хозяйственной деятельностью в городе и окрестностях, а иначе не прокормишь даже тех избранных, которые могут позволить себе не заботиться о пропитании и погружаться мыслями в высокие материи. А нам, свободным гражданам, надо соразмерять свои действия с потребностями сообщества, к которому принадлежим. В настоящий момент – общины. Потому что бурным прогрессом весь Урук осчастливить не удастся – пупок развяжется. Отсюда и заинтересованность в колёсах с железными шинами.

Про свою догадку насчёт ила я отписал Тияне – она человек обязательный: непременно разберётся с болотом. А мне, похоже, придётся израсходовать несколько инструментов из драгоценной инструментальной бронзы на валки для прокатки железных полос. Иначе у меня ничего хорошего не выходит с этими злосчастными шинами, для которых нужна полоса постоянной ширины и толщины – только металл понапрасну пережигаю, получая в результате всякие кривулины.

* * *

– Привет, старикашка! – приветствовала меня Тияна, появляясь в мастерской, которая отчасти плавильня, а отчасти кузница. – А я привезла краску. Настоящую, масляную. На кунжутной олифе.

– Опаньки! И что же мы будем красить?

– Покрытие палаток, чтобы не промокали от дождя, – улыбнулась девушка.

– Намереваешься оживить их художественной росписью? – попытался подколоть я.

– Одноцветной. Пока я только охру растёрла. Хотела применить это на обтяжке для лодок, но засомневалась и решила, как ты любишь говорить, потренироваться на кошечках. То есть, на полотнищах, служащих крышей здешних палаток. Они ведь натянуты на каркас, то есть условия в чём-то схожи с теми, в которых используются коровьи кожи на лодках.

Интересная, между прочим, мысль. Как-то она мне в голову не приходила. Ребёнок явно делает успехи в адаптации к местным реалиям.

– Ещё мужчины начерпали густого ила со дна луж на пересыхающем болоте, что за нашим посёлком. Там, где пасут волов и овец, – продолжила повествовать посетительница. – Субстанция густая, грязная и вонючая. Под неё пришлось собирать ящики вроде купели, но поменьше. А то не поднять. Как раз сейчас три таких сгружают с кораблика, на котором меня привезли. Надо придумать, каким образом его в почву вносить, – красиво подняла давно не щипанную бровь Тияна.

– Забей! – махнул я рукой. – Нам в подобных делах не сравниться с потомственными земледельцами, которые с рождения работают на земле.

– Ты сюда надолго?