Вот стою, держу весло...

В озере ловят рыбу, на полях по его берегам выращивают и хлеб, и овощи. Ещё овцы часто попадаются на глаза. В обиходе довольно много меди: ножи, пряжки, незамысловатые украшения. Покрой женской одежды – хитон. Это, если без мудрствования, майка до середины икр. Или труба из ткани с бретелями на плечах. Плюс брошки, заколки, пояса и шнурочки. Ткани тут не белые, как у нас, а крашеные. Правда, цвета не очень яркие. Но раз нашли способ окрашивать ткань, значит, народ тут вполне соображающий. Умеют добывать полезные ископаемые, а также выплавлять эту самую медь научился.

Прогуливаясь по селению, вдруг услышал странно знакомые звуки. Заинтересовавшись, направился в ту сторону, откуда доносился металлический звон. Глядь – а тут как раз выковывают серп из меди. Куют из продолговатого слитка, наяривая по нему каменными молотками. Изредка нагревают заготовку в печи, дают остыть, и снова принимаются по ней колотить. Дело это мне знакомо – в студенческие годы подрабатывал в группе обслуживания институтского ускорителя. Мы тогда вытягивали из медяшки коническое завершение одной цилиндрической детали, так что настучались просто до одури. И тоже снимали наклёп нагреванием заготовки.

Но подходить близко к мастерам не стал: нездоровая у них работа. Медь, всё же, не шибко полезна для организма. После работы с ней во рту появляется сладковатый привкус – явный признак отравления.

Побродив ещё немного по окрестностям, увидел, как режут овцу, как выделывают шкуры, как перетирают зерно в муку камнем на камне. Никогда этим особо не интересовался, а тут подобное – очень важный для жизни момент. Так что лишний опыт не помешает. Как говорится – "всё в жилу". Кроме того, случайно застал процесс возведения стены. Когда-то слышал слово "каменотёс" и представлял себе работника, обтёсывающего камень стальной киркой. Но тут-то никакой стали нет: по камню стучат камнем. И место соударения постепенно крошится, отчего выпуклости удаляются и поверхность выравнивается. Получаются не то, чтобы ровные бруски, но поверхности двух камней удаётся достаточно плотно совместить. И тогда камень занимает своё место в стене. А потом сверху "пристыковывают" следующий камень.

Что ни говори, а работа весьма кропотливая. Неторопливая и вдумчивая. Отколешь слишком много – обратно уже не приделаешь. Тут, похоже, о цементе и бетоне ещё и слыхом не слыхивали.

Посмотрел, как сшивают из шкур бурдюки. Прокалывают отверстие костяным шилом, а потом пропускают через отверстие уже медное шило с крючком на конце, которым и продергивают толстую нить, скорее даже просто скрученный пучок льняных волокон. Напоминает знакомый мне сапожный шов. Тот, который используют при подшивании валенок. Даже нитки точно так же натирают чем-то вроде сапожного вара из жира, смолы и воска. Интересно, из чего их делают?

Ещё видел человека, занимающегося обработкой самоцветов. Он наносил на прозрачные разноцветные камушки плоскости-грани, для чего тер их о плоский с одного края булыжник. Дело у него двигалось очень медленно: буквально в час по чайной ложке. Тем не менее, прямо у меня на глазах появились две грани с ребром-изломом между ними. Наверное, мастер обрабатывал не алмаз, а что-то помягче. Уж с алмазом такой номер точно бы не прошёл. Рядом с мастером трудился юноша, выделяющий из комков "слипшихся" камушков – друз отдельные кристаллы. Шестигранные на конце, они напоминали тот самый подарочный самоцвет, что я видел в хозяйском доме – в лавке владельца подворья, на котором квартировала наша команда.

Чем-то эти друзы были мне отдалённо знакомы. Такие фиговинки я встречал на начальственных столах. Или в качестве украшения, или для придавливания бумаг. Но с тех пор, как из обихода вышел ватман, который скручивали трубочкой, надобность в подобном "реквизите" исчезла. Однако традиция держать на столах увесистые ерундовины ещё какое-то время среди руководящих товарищей сохранялась. Именно симпатичные ерундовины, а не ролики от подшипников или сточенные токарные резцы, что практиковалось производственниками нижнего звена.

Созерцать трудовой процесс мне никто не мешал: мастерская и лавка здесь совмещены, отчего и покупатели и просто любопытные могут смотреть на работу мастеров сколько им хочется. Глядя на возню подмастерья с заготовками, я наблюдал за тем, как юноша тщательно нацеливал зубило в одному ему известное место комка из камушков, а потом наносил точно выверенный удар молотком. И молоток, и зубило были железными. А в друзах я опознал бериллы – видел такую на одном из объектов, где проводил измерения. Местные умельцы опускали их в каналы реактора, выдерживали какое-то время и извлекали, радуясь изменению цвета камней. И на столе начальника объекта как раз такая друза и красовалась.

Сами наши измерения этого не касались, поэтому я такими эффектами не заинтересовался, но слово "берилл" запомнил. Важным для меня моментом было изменение окраски самоцветов в нейтронном потоке высокой интенсивности.