Вот Жизнь Вечная: Жития и чудесные видения святых Василия Нового и Григентия, архиепископа Эфиопского

Ангелы поведали мне, что их пожирают зараза и мерзость грехов, и души беззаконников, дитя мое Григорий, все время кричат одно: «ох! ох! увы нам, несчастным!», как было сказано, и никто не пожалеет и не сжалится над ними. И когда душа приходит в эти мрачные места, где мучаются грешники, освещается место то от Ангелов, светящихся, как огонь во тьме, и душа видит все орудия пыток, которые находятся здесь, чтобы узнать, от какого страшного и жестокого мрака она освободилась за то, что при жизни отступила от грехов и покаялась, и честно соблюдала заповеди Господни, и перешла со стези покаяния к лучшей жизни — небесной.

Когда мы обходили все эти места, меня спросил один из святых Ангелов, охранявших меня:

— Понимаешь ли ты, Феодора, что сегодня добрый отец твой Василий совершает по тебе сороковины, как поминают умерших на сороковой день?

И отсюда я узнала, несчастная, что прошло сорок дней с тех пор, как я умерла. И поселилась я в этом жилище, которое ты видишь, принадлежащем не мне, но преподобному духовному отцу моему Василию, доверенному рабу Господа, духовному отцу других чад. Пребывая в этом мире в святой жизни, он направляет многие заблудшие души и приводит их к Богу, как драгоценный дар и фимиам небесного благовония, в чистом покаянии и правдивой исповеди, к похвале и славе Его. Так что обитают здесь и все другие души, которые он привел сюда прежде меня, помог им, отпустил грехи их, и хорошо очистил, и сохранил неповрежденными для благодати Божией и спасения. Потому что я хорошо знаю, что души кир Иоанна и супруги его госпожи Елены, которые приняли его в своем доме и служили ему в бренном мире, находятся здесь. Здесь же и другие души, которые он наставлял и направлял в течение многих лет и которые привел к небесной жизни, но я совсем не знаю их имен. Но пришло время войти внутрь, чтобы ты увидел наши жилища, потому что мой возлюбленный господин, человек Божий, добрый мой отец, пришел сюда прежде тебя.

Я последовал за ней, и мы вошли внутрь. И когда мы входили, я смотрел на приснопамятную мою путеводительницу, госпожу Феодору, и видел, что по лицу ее как будто сочится влага: это было масло, то есть святой елей вместе с драгоценным миром, и я поразился этому чуду. Она шла впереди меня, одетая в белоснежную льняную одежду, а голова ее была покрыта красным платком. Мы прошли в некий двор, и был он покрыт золотыми и узорчатыми плитками, которые сверкали и были очень нарядными и удивительными, и ни пыли, ни паутины, ни чего иного совсем не было там видно. И посреди этих блестящих золотом плиток были насажены всякие благообразные и плодоносные деревья, и было очень приятно смотреть на это. Двор был весьма велик. Посмотрев на восток, я увидел громадный и высокий дворец, сделанный из огня, но мы не пошли туда. Поблизости от лестниц этого дворца стоял огромный стол, длиной метров двадцати, из драгоценного камня, называемого изумруд, который чудесно сверкал.

У изголовья стола был посажен с востока прекрасный цветущий миндаль, склонявшийся над столом и покрывавший весь его тенью, являя всем, кто видел это, великое благолепие. А на столе была золотая скатерть, сверкающая, как драгоценные камни, украшенная изумрудами, сапфирами, красными сардониксами, рубинами и всеми драгоценными камнями, которые имеются в Раю, и богатыми украшениями для убранства стола. Яствами, которые находились на нем, были чудесные разноцветные плоды, очень красивые на вид, красные, белые, как молоко и цветок лилии, и тысячи разных других цветов, которые ни словом сказать, ни умом описать. Были на нем и разнообразные цветы с чудесными ягодами, и издавали неизреченное благоухание, непостижимое для человеческого сознания, чтобы выразить словами. Каждый плод имел свой запах и вкус, и смешение всех этих запахов источало великую приятность, которой не могло насытиться сердце всякого, кто чувствовал ее.