Вотыты

– Отец! Только больше так не говори, кто-нибудь может услышать, – молодая стражница настороженно отодвинулась, прислушиваясь, присматриваясь к пролету.

Мидир приложил все усилия, чтобы смотреться исключительно темненькой тенью Черного замка.

– Если бы там был кто-то чужой, я бы понял. Я очень по тебе скучаю и в очередной раз напоминаю: не лезь ты в первые ряды, Олли, просто не лезь! Найдутся стражники сильнее – и пожалуйста! Твоя сила в скорости, не пытайся быть образцовым волком! Не получится. Будь волчицей!

– Отец! – недовольная стражница позволила себе топнуть ножкой на родителя и начальника.

Само по себе в голову Мидиру пришло, что ему самому похожий жест бы отец не простил! Киринн же вздохнул, повел широкими плечами, нахмурился.

– Белых волков не так и много, Олли, а белых волков в страже и вовсе мало. Буду надеяться, хоть это тебя образумит, иначе однажды может быть поздно,– похлопал ее по дрогнувшему плечу, отвернулся и пошел к лестнице.

Мидир спешно припустил вниз, а потом стремительно поднялся, так, чтобы топтать и пыхтеть, чтобы слышно было всем. Поэтому второй принц не удивился, когда его подхватили знакомые руки в латных перчатках, придержали, чтобы Мидир не напоролся и не ударился о черненый доспех, подняли на уровень лица.

– Кир-р-ринн! Я тебя искар-р-р!

– Это я вижу, мой принц, – и теперь Киринн совершенно точно улыбался, причем, именно Мидиру. – Позвольте узнать, зачем вы меня искали?

– Чтобы тебя найти! И чтобы ты меня чуть-чуть покатар-р-р! Папа говор-р-рит, я скор-р-ро выр-р-расту и не смогу ездить ни на чьих пр-р-речах! Я р-р-решир-р-р, надо успеть! Пока я могу! Ты меня покатаешь?

– Если таково желание моего принца, – Киринн склонил голову. – Как верно заметил ваш батюшка, пока ваш мышиный вес никому из взрослых волков не в тягость, и уж тем более – мне!

– Какой-какой вес?! – Мидир аж подался от возмущения навстречу, а Киринн расхохотался.

– Волчий, простите, мой принц, волчий вес, конечно же! – усадил Мидира на плечи, придержал за щиколотки и пошел вниз по винтовой лестнице.

Волчонок обернулся на оставшегося стража, однако Олли стояла спиной и сохраняла такой вид, будто не имеет совершенно никакого отношения к белым волкам вообще и Киринну в частности. Начальника стражи стало невыносимо жаль, и Мидир погладил его по белой голове, слегка будто бы светящейся в сумерках.

Нет, разлучать семьи из-за вполне естественного для волков желания сражаться точно не стоило! Мидир пообещал себе изменить что-нибудь, что он сможет изменить, а пока погладил Киринна по голове еще раз.

Взрослый волк вздохнул очень глубоко, но уже без прежнего надрыва. От младшего белого волка донеслось что-то неразборчивое: «Нашел себе игрушку!», и Мидир дернулся возмутиться, но для этого надо было слезть с Киринна, что делать не хотелось совершенно. Королевских волчат не гладили, не тискали и обходили стороной, но Киринну Мидир разрешал себя гладить. Потому что ему можно было доверять, а не потому, что он единственный, кто это делал, решил второй принц и тоже со вздохом прижался к доспехам взрослого. Киринн подхватил его поудобнее, словно не обратив внимания на очередной недовольный возглас Олли, и понес Мидира в спальню.

Глава 4. Потеря

Мидир уже прилично владел двуручником, когда Киринна, а вместе с ним и все Светлые земли оглушила неблагая весть: очередной патруль, занимавшийся обходом границ, попался в страшную, непредсказуемую ловушку. Страшную по масштабам, непредсказуемую – по неумолимой воле рока. Полтора десятка волков во главе с младшим офицером, идущие по знакомому маршруту, нашли громадное гнездо виверн и собственную гибель.

Новость взбудоражила половину Благого Двора, но по разным причинам. Лесовиков и небесных волновало нетипичное место для гнездовья гадов – раз виверны пошли селиться посреди рощи, соседство с ними могло побеспокоить и их Дома. Степняки переживали по поводу указания судьбы: в жизни ши, бесконечной и зачастую предопределенной, перемены столь резкие обязательно что-то предвещали. Мидир не верил им, но тоже грустил: когтистая лапа судьбы, будто лапа огромного опасного волка, ударила весьма ощутимо. Дом Солнца переживал о павших воинах, обещал подмогу в осушении излюбленных вивернами болотистых излучин на поворотах ручьев и рек, что в изобилии протекали как раз по землям Волка. Огненные рвались помогать всем: волкам в патрулях, солнечным – в магии. Чистый огонь был первым врагом водяных созданий, а воинство огненных дев не знало себе равных. Но Джаретт не горел желанием разрешать им участвовать в патрулях, что-то там было древнее и не слишком хорошее. В чем дело, принц не знал и не очень хотел пока разбираться.

Беспокоило его другое.

Киринн с самого объявления горестной вести был сам не свой. Мидир заметил это сразу, что-то в начальнике стражи резко переменилось, огонь его души стал гореть иначе, более тускло и горько. Чувство долга, непонятного, но настоящего, тяготило Мидира, оставлять Киринна одного претило. Но чем помочь, было непонятно, и Мидир стал внимательно смотреть за своим воспитателем.