Вован-дурак 2.0: Санитары Подземелий Хогвартса (СИ)

Листаю справочник по тварям Хаоса и борьбе с ними. В дореволюционном издании не нашлось ничего подобного, видимо, такие твари тогда ещё известны не были. А вот в новом издании пятилетней давности, которое Света раздобыла через своё начальство, осьмимозг уже оказался прописан, и появление таковых отмечалось во время боёв за Париж в сорок четвёртом году. Тварь оказалась хищной и плотоядной, пожирает всё, до чего дотягивается, и размножается, откладывая личинок в тела специально для этого похищенных человеческих женщин. Своих жертв осьмимозг обездвиживает, опутывая лианоподобными путами, словно паутиной, а вокруг откладывает яйца, из которых вылупливаются трутни-оплодотворители. Такой трутень, дозрев и вылупившись, присасывается к телу жертвы и откладывает личинку в её утробу, после чего погибает. Личинка вызревает в матке и выходит, убивая несчастную женщину, останки которой осьмимозг тут же пожирает. Причём похищенную осьмимозгом женщину ещё можно спасти, если успеть разрезать на ней путы до присасывания трутня к её телу.

Подобные чудовищные кладки были впервые замечены как раз в парижских катакомбах и заброшенных тоннелях метро в сорок четвёртом году, тогда и были составлены описания как самой твари, так и методов её размножения. Взрослый осьмимозг легко убивался из автоматического оружия или гранатами, однако такие особи часто сторожили свои кладки и добычу, поэтому применять оружие требовалось с осторожностью. Впрочем, солнечного света осьмимозги не любят, а днём вообще пассивны, и подобно какодемонам предпочитают тёмные глухие коридоры и подземелья, так что если удастся выманить тварь наружу, то там её можно легко ухайдакать.

Если такие твари стали появляться в Хогвартсе, то, чувствую, настают весёлые деньки. Даже один осьмимозг, если его не убить вовремя, может причинить женской части населения замка большой урон. В группе риска – моя ненаглядная Света, её подруга Аврора, весь пятый, шестой и седьмой курс, а также три меньших девчонки, защита которых напрямую поручена мне, да и остальных оставлять без внимания нехорошо, даже если они меня об этом не просили. А то ещё обвинят, как Бродягу, в том, чего не совершал.

На следующий день, когда собирались в Выручай-Комнате на тренировку, раздал Фреду и Джорджу автоматы и вывесил плакат, касающийся осьмимозгов. Для создания плаката пришлось скопировать страницу из справочника и цветной разворот к ней, перевести с русского и увеличить для большей наглядности. Остальных снова предупредил, девчонок в особенности, чтобы без вооружённого сопровождения по замку не шастали, ибо осьмимозг способен учуять, подойдёт ли встреченная женщина для его грязного дела. И это при том, что какодемонов, чертей и прочую нечисть никто не отменял, и её в коридорах по-прежнему навалом, раз в неделю зачищать приходится. А вот скелетов стало меньше – на деревню, что ли, поползли?

Девчонки, кстати, тоже вплотную приступили к тренировкам в обращении с оружием. Во всяком случае, Сьюзен уже вполне уверенно держала МР54 и дырявила мишени. Начал замечать, кстати, что фигуры, что у Сьюзен, что у Дафны, стали понемногу меняться и постепенно приобретать женственные очертания. Вот ведь…

Перемены видел не только я, и всякие «чистокровные» отродья уже начали подбивать к девчонкам клинья. Некто Теодор Нотт хвастался на весь Зал, что его папаша заявился к Альфреду Гринграссу и потребовал выдать Дафну за своего сыночка. Спустя двое суток сама Дафна сообщила мне, что её отец спустил старшего Нотта с лестницы своего особняка со словами, чтобы никто даже не думал навязать его дочерям супружество силой.

Младший Нотт не успокоился, и попытался предъявить свои права прямо за завтраком в один из дней середины ноября.

- Слушай, Гринграсс! Ты всё равно станешь моей, хочет твой папаша или нет! – завопил он, подойдя к нашему столу.

- Заткнись, Нотт, от твоих воплей у меня болят уши, – состроила гримасу Дафна.

- Ах ты, стерва ледяная! – завопил отвергнутый аристократ. – Ты поплатишься за свою дерзость!

Дафна собиралась что-то сказать, но я опередил её, приёмом имени Вейдера подняв не в меру словоохотливого Нотта в воздух и зашвырнув на стол Гриффиндора, прямо в толпу гуталинов с шестого и седьмого курсов. Аристократика, естественно, вырубило, а очнувшись, он узрел вокруг себя злорадно скалящиеся чёрные рожи.

- Сладкий белый человек оживеть! – ласково улыбаясь, заявил один из гуталинов. – Моя лубить живой белый человек сильнее, чем мёртвый!

- О, ла пумба ундук! Хач! – согласился второй. – Матумба комба халапунда нкози лугамба! Мтване мбатаванда ндламбедла!

- А-А-А-А-А! – завопил Нотт, выворачиваясь из гостеприимных объятий. – Что вы хотите? Отстаньте от меня-а-а-а!!!

- Белый снежок, твоя зачем волноваться? – стал уговаривать его всё тот же настоящий гриффиндорец. – Наша не сделать твоя больно! Наша лубить твоя хорошо!