Вован-дурак (СИ)

Вот оно что, значит, вот какую судьбу уготовал мне недобрый дедушка Дамблдор. А рыжая особа, выходит, это еще не встреченная мною мадмуазель Уизли, она же объект „Блудница“. На фиг, на фиг, не надо нам такое счастье, одну рыжую я уже знаю, и она обещает быть во всех отношениях приятнее вот этого вот. Интересно, альтернатива тут предусмотрена? Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, что же станется со мной, коль своей пойду тропой?

Изображение мигнуло, после чего показалась совершенно иная картинка. Стою я во дворе большого дома, возле дымящегося мангала, на котором шампуры с мясом жарятся. На мне тельняшка и камуфляжные штаны. Рядом со мной, в отличие от предыдущей картины, не одна девушка стоит, а две, и не в балахонах они, а в купальниках, достаточно откровенных, кстати. Одна из них — точно Дора, уж ее-то я точно в лицо узнал бы. Только цвет волос другой, не сиреневый. Черты лица второй расплываются, угадать не могу, кто это. Волосы тоже меняют цвет, то медно-рыжий, то иссиня-черный, то светло-русый. Стало быть, эту подругу я еще не встретил, и кто она будет, еще не знаю.

Дом вижу, большой, кирпичный, металлочерепицей крытый, заросший виноградом, сад вокруг с развесистыми деревьями. Возле дома — тенистая терраса с плетеными стульями, под обвитой виноградом перголой. Бассейн во дворе, рядом цветочная клумба и кусты можжевельника. А на заднем плане синеет гора, причем гора очень даже знакомая. Аю-Даг называется, то бишь, по-нашему, Медведь-Гора. А значит, это солнечный Крым, золотая мечта. Ясно слышу песню „Море“, которую Юрий Антонов написал.

Нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Меня ж и из-за моих взглядов на Крым как на идеальное место для отдыха тогда девушка кинула. Ей, видите ли, надо было в Испанию, чтоб на самолете туда и назад, да в пятизвездочном отеле с выходом к морю и по программе „всё включено“, причем включить всё это предполагалось за мой счет, и ничего более она не хотела, наличие городов и коренного населения в её программе отдыха было необязательно. А я, наоборот, звал в солнечный Крым, в старый парк с толстыми кедрами и высоченными кипарисами, где так хорошо гулять в погожий день, глядя на синие горы и голубое море, искрящееся под летним солнышком. Звал пить вкуснейшее массандровское вино, как на мой взгляд, никакое другое с крымским не сравнится. Звал в Коктебель, где отвозят на катере к скале Золотые Ворота и купаются там, где глубина в десять тыщ футов. Так нет же, ничего этого ей не надо было, не любила она отдых в нашей стране. Э-эх, ладно, надеюсь, во второй раз что-то поудачнее обернется…

Что ж, вторая картина определенно нравится мне больше, нежели первая. Что из сего вытекает? А вытекает то, что слушаться недоброго дедушку Дамблдора мне решительно незачем. Если по окончанию года начнет настаивать, чтобы я опять вернулся к дражайшей тетушке, то бишь Пугалу, посылать советчика вместе с его советами большим боцманским загибом. От Доры не отдаляться, наоборот, держаться поближе. Даже тогда, когда она закончит школу.

Изображение мигнуло, тот я, что отражается в зеркале, махнул рукой и показал мне на карман штанов, после чего вся картинка пропала, и стекло снова ничего не показывает. Лезу в карман и нахожу там нечто, похожее на некрупный булыжник, только почему-то ярко-алого цвета, как будто его кто в ведро с краской уронил. И весом булыжник этот не меньше кирпича будет, того самого, силикатного. Хм, и что же это такое, не камешек ли философский, за сохранность коего борода многогрешная так якобы трясется? Ладно, разберемся. Прячу назад и иду искать своих.

И все-таки прав я был насчет того, что Дору из виду упускать нельзя. Слышу из-за угла топот шагов, девичий крик, по голосу узнаю сразу. Накидываю невидимый плащ, подкрадываюсь — и что вижу? Двое верзил, по виду семикурсников, зажали в углу знакомую фигуру с сиреневыми волосами. Третий верзила, кстати, уже валяется сбоку, зажимая руками отбитые висячие органы. Ясно, Дора ему успела врезать по шарам, пока ее не зажали.

- Тихо, сучка, расслабься и получай удовольствие!

- Отпустите меня! Да я вас…

- Что ты нам сделаешь? Палочку-то твою мы того, тю-тю, — и второй верзила самодовольно заржал.

Вот, б…! Достаю из кармана этот самый камешек, тихо подкрадываюсь…

БУМ!!!

Один из верзил мешком свалился на пол. А хорошо все же ему по башке прилетело. Пока второй не очухался, бью камешком и его. Нокаут, господа! Оба теперь могут только лежать и стонать.

- Кто тут? — несмело спрашивает Дора.

- Дора, это я, Гарри, — скидываю с себя плащ.

- Гарри… — она бросается на меня, чуть не задушив в объятиях, заливается слезами мне в плечо.

- Гарри, милый, я так перепугалась… Думала, все… Если бы ты не успел…

- Не переживай, Дора, все хорошо. Все хорошо, эти двое теперь никому не навредят.

- Ты их не прибил?

- Нет, только вырубил. Были бы у них мозги — было бы сотрясение. Только кое-что с ними со всеми сейчас проделать надо.

- А что ты с ними сделаешь? — удивленно спросила Дора, слезы которой высыхали на глазах.