Вовенарг

Будем опираться на дурные побуждения, пусть они укрепляют нас в добрых намерениях.

828

Наиболее полезны те советы, которым легко следовать.

829

Советовать — значит развивать в человеке такие побуждения, которых раньше у него не было.

830

Мы не доверяем даже умнейшим людям, когда они советуют, как вести себя, но не сомневаемся в непогрешимости собственных советов.

831

Дает ли возраст право управлять разумом?

832

Мы считаем себя вправе осчастливливать человека за его собственный счет и не желаем, чтобы он был счастлив сам по себе.

833

Если болезненный человек съест вишню, а назавтра сляжет с простудой, ему непременно скажут в утешение, что он сам во всем вино-ват.

834

На свете больше суровости, чем справедливости.

835

Щедрость бедняка именуется расточительством.

836

Следует прощать нам по крайней мере такие проступки, в каких виноваты не мы, а несчастные обстоятельства.

837

Подчас мы менее несправедливы к своим врагам, чем к своим близким.

838

Ненависть слабых менее опасна, нежели их дружба.

839

В дружбе, браке, любви, словом, в любых человеческих отношениях мы хотим всегда быть в выигрыше, а поскольку отношения между друзьями, любовниками, братьями, родственниками и т. д. особенно тесны и многообразны, не следует удивляться, что в них ждет нас больше всего неблагодарности и несправедливости.

840

Ненависть столь же непостоянна, сколь и дружба.

841

В сострадании меньше нежности, чем в любви.

842

Тверже всего мы знаем то, чего не заучиваем.

843

Мы любим, когда за неимением оригинальных мыслей нам излагают такие, которые кажутся оригинальными.

844

Разум обостряет изначальную простоту чувства, чтобы хвалиться этой простотой как своей заслугой.

845

Мы перелицовываем свои мысли, как выношенную одежду, и снова пускаем в ход.

846

Нам льстит, когда мысль, непроизвольно родившуюся у нас, кто-то преподносит нам как откровение.

847

Философов читают не очень охотно и вот почему: они слишком мало говорят о том, что нам знакомо.

848

Честность в спорах порождена ленью и боязнью выставить себя в смешном свете.

849

Пренебрегать высокими должностями весьма похвально, но еще, пожалуй, похвальней хорошо их отправлять.

850

Мечты о великом обманчивы, зато они раз* влекают нас.

851

Любой сочинитель куплетов мнит себя выше Боссюэ — тот ведь всего лишь прозаик. Уж так заведено от природы, что никто не мыслит менее здраво, нежели несостоявшийся гений.

852

Для виршеплета нет достойного судьи его писаниям: если человек не сочиняет стихов, он ничего в них не смыслит; если сочиняет — он соперник.

853

Кто плохо владеет языком людей, тот воображает, будто изъясняется на языке богов. Он — словно дрянной актер, который не умеет декламировать так же естественно, как другие говорят.

854

Дурная поэзия отличается тем, что она длиннее прозы; хорошая — тем, что короче.

855

Нет человека, который, прочитав прозаическое произведение, не подумал бы: «Постара-

юсь — напишу и получше». А я посоветовал бы многим: «Придите сперва хоть к одной мысли, достойной лечь на бумагу».

856

Не все, что мораль объявляет недостатком, является таковым.

857

Мы подмечаем в людях много пороков, но признаем мало добродетелей.

858

Человеческий разум ограничен даже в заблуждениях, а ведь считается, что его удел — заблуждаться.

859

Нередко одна-единственная злополучная страсть держит в плену все остальные; разум тоже влачит ее оковы и не в силах разорвать их.

860

Бывают слабости, неотъемлемые, если можно так выразиться, от нашей природы.

861

Кто любит жизнь, тот боится смерти.

862

Слава и глупость прячут от нас смерть, но отнюдь не побеждают ее.

863

Предел отваги — твердость даже перед лицом неизбежной смерти.

864

Благородство — памятник в честь добродетели, нетленный, как слава.

865

Когда мы стараемся сосредоточить мысли, они разбегаются; когда хотим прогнать — осаждают нас и целую ночь не дают нам сомкнуть глаза.

866

Чрезмерная ветреность и чрезмерное прилежание равно истощают и обеспложивают; напряженный и усталый разум неспособен к находкам ни в одной области.

867

Бывают ветреные души, в которых поочередно царят различные страсти, равно как и живые, но неустойчивые умы, которые поочередно дают себя увлечь различным мнениям и разрываются между ними, так и не решаясь выбрать какое-нибудь одно.

868

Герои Корнеля щеголяют блестящими фразами и величаво рассуждают о самих себе, и эта их высокопарность сходит за добродетель у тех, в чьем сердце нет мерила, помогающего отличать высоту души от бахвальства.

869

Ум не помогает нам постичь, что такое добродетель.

870

Нет человека, у которого хватило бы ума никогда никому не прискучить.

871

Самый увлекательный разговор — и тот утомляет слух человека, поглощенного страстью.

872

Иногда страсть отделяет нас от общества, возвращая нам весь наш разум, столь ненужный в свете, что и мы сами становимся ненужными для жаждущих развлечься.

873

В свете полно людей, чья репутация или состояние внушают уважение к ним, но стоит познакомиться с ними поближе, как любопытство наше разом сменяется презрением. Вот так же за одну минуту исцеляешься подчас от любви к женщине, которой пылко домогался.

874