Вовенарг

Если у человека возвышенная душа и хоть сколько-нибудь проницательный ум, он неизбежно будет склонен к писательству. Искусства живописуют прекрасное в природе, науки открывают истину. Искусства и науки охватывают все, что в предметах, занимающих наши мысли, содержится прекрасного или полезного: таким образом, на долю тех, кто презрительно отворачивается и от искусств, и от наук, остается лишь недостойное живописания и изучения.

706

Вы хотите разобраться в своих мыслях, прояснить, связать их воедино и вывести потом некие принципы? Набросайте эти мысли на бумаге, и даже если бы они сами при этом нисколько не выиграли, чего, разумеется, быть не может, как много вы обретете в умении их излагать! Не обращайте внимания на тех, кто считает подобное занятие ниже своего достоинства. Кто сравнится с кардиналом де Ришелье проницательностью ума, разносторонностью и возвышенностью талантов? Кто был обременен делами столь же многочисленными и важными? Однако этот замечательный государственный муж оставил нам в наследие свои «Контроверзы» и «Политическое завещание»; более того, он не пренебрегал, как мы знаем, и поэзией. Да и не мог столь честолюбивый ум презирать самую неотъемлемую, зависящую лишь от нас самих славу! Пример этого знаменитого человека говорит сам за себя, нет нужды подкреплять его именами других знаменитостей: герцога де Ларошфуко, самого искусного интригана и утонченного человека своего времени, автора книги «Максимы»; всем известного кардинала де Реца, или кардинала д’Осса,⁵⁵ или сэра Уильяма Темпла ⁵⁶ и множества других, чьи книги, равно как бессмертные деяния, у всех на языке. И пусть нам не дано сравняться с этими прославленными людьми своими свершениями, докажем хотя бы выраженными в словах мыслями, да и вообще всем, от нас зависящим, что мы были не вовсе неспособны проникнуться их духом.

707

Прилежного изучения достойны лишь истина и красноречие: истина — чтобы дать прочную основу красноречию и помочь нам правильно устроить жизнь, красноречие — чтобы наставлять других людей и защищать истину.

708

Почти все важные дела люди решают путем переписки, следовательно, одного умения говорить недостаточно; все второстепенные надобности — наши связи, удовольствия, обязательства светской жизни — требуют владения речью, следовательно, одним умением писать не обойтись. Что ни день, мы нуждаемся и в том, и в другом, но ни тому, ни другому не научимся, если не умеем думать, а умение думать дается только людям, у которых твердые, основанные на истине принципы. Бессчетны доказательства этого правила: сперва следует глубоко постигнуть истину, потом — научиться красноречиво излагать ее.

709

По ложному пути идут женщины, избравшие своим оружием кокетство. Они мало в ком способны зажечь великую страсть, и не потому, что они, как принято считать, легкомысленны, а потому, что никто не хочет остаться в дураках. Добродетель побуждает нас презирать лицемерие, а самолюбие — ненавидеть его.

710

Считать ли способность человека к великим страстям знаком его силы или изъяном и слабостью? Считать ли бесстрастие знаком величия души или заурядностью? А может быть, во всем есть своя сила и слабость, свое величие и ничтожество?

711

Что полезнее для общества, состоящего из людей слабодушных и объединенных этим слабодушием, — мягкость или непреклонная строгость? И то, и другое. Пусть закон будет суров, а люди снисходительны.

712

Суровость закона говорит о его человеколюбии, а суровость человека — о его узости и жестокосердии. Оправдание суровости — лишь в ее насущной необходимости.

713

Замысел уравнять сословия всегда был лишь прекрасной мечтой: закону не под силу уравнять людей наперекор природе.

714

Если бы законная власть действовала всегда справедливо, нам не в чем было бы упрекать дурных государей.

715

Будьте осторожны с человеком, который внимательно входит во все ваши дела, но о своих делах помалкивает.

716

Самое убедительное свидетельство нашей беспомощности в том, что всем и всегда самовластно распоряжается случай. Кому даны высокие добродетели и талант, тому реже всего

достаются высокие должности. Фортуна не. столько несправедлива, сколько пристрастна.

717

Люди не в силах устоять перед лестью, и даже понимая, что им льстят, все равно попадаются на эту удочку.

718

Таинственность, которой мы окружаем все свои дела, говорит порою о еще большей слабости характера и причиняет еще больше вреда, нежели болтливость.

719

Те, чьи занятия гнусны, — воры, например, или падшие женщины, кичатся своими низменными делами и каждого порядочного человека держат за дурака: большинство людей в глубине души презирает добродетель и плюет на славу.

720

Лафонтен, по его собственным словам, считал аполог⁵⁷ вершиной словесного искусства, но, полагаю, ни один подлинно великий человек никогда не убивал времени на сочинение басен.

721

Дурное предисловие еще больше растягивает дурную книгу, но хорошо задуманное задумано хорошо, а хорошо написанное написано хорошо.

722

Сокращать следует только дрянные сочинения; мой опыт говорит — если книга хороша, предисловие к ней не может быть скучно.