Вовы больше нет или будни хирурга

После непродолжительных баталий планерка вернулась в привычное русло: короткий разбор полетов и замечания. Потом слово взял вернувшийся на землю профессор Фастаковский, до разборок с Либерманом находившийся в состоянии медитативного транса: «Мое предложение, коллеги, пойти сейчас всем и посмотреть снимки Дымочкина и его самого и принять решение, есть пневмоторакс у него или нет». Предложение было отклонено и решено ограничиться рабочей группой в составе заведующих рентген отделения, торакальной хирургии и терапии. Возглавила троицу экспертов А.А. Собакарь лично. Планерка окончена, из душного зала, собирая истории поступивших, стали выходить ее участники. Вместе с толпой вышел и Либерман.

Пешком подниматься с первого этажа, где проходила планерка, на одиннадцатый этаж Либерману не хотелось, и он двинулся в сторону служебного лифта. Туда же устремились еще полтора десятка участников утренней планерки, на ходу обсуждая произошедшее и подкалывая «бесчеловечного» Лёву Либермана, цитируя Собакарь. Около лифтов уже стояла толпа медработников всех мастей, рангом от санитарки до заведующего отделением. Все смотрели на счетчик этажей в ожидании, когда приедет лифт.

Вдруг в толпе началась какая – то возня и послышались крики: «Немедленно пропустите меня, я все равно пройду, мне плевать, служебный лифт или нет. Я сказала, что уеду первой – значит уеду!» Возмущенная толпа стала выяснять отношения с хамкой, втиснувшейся в нее. Услышав знакомый голос в толпе, Либерман побелел и быстро метнулся к лестнице. Желание ехать на лифте у него пропало. Встреча с дамой, устроивший дебош у служебного лифта, ничего хорошего для Либермана не сулила. В голове его была только одна мысль: добежать до отделения раньше ТОЙ, что вклинилась в толпу. На уровне пятого этажа у Либермана началась дыхание Чейн-Стокса, на восьмом злокачественный гипертонический криз, на десятом он уже был близок к состоянию биологической смерти, белые круги стояли в глазах, но он бежал, хватая воздух ртом. Чуть живой, на трясущихся ногах он добежал до отделения, но спрятаться не успел. В эту секунду из лифта вышла ОНА – небольшого роста, одетая в мужскую одежду и коротко стриженная дама 61 года от роду. Пока Либерман отдыхивается от лестничного марш-броска, я расскажу вам, кто такая ОНА.

Зовут ее Мария Афанасьевна Носова. Пациентка Носова – профессиональный инвалид-скандалист с большим стажем. Получив в свое время пожизненную группу инвалидности по общему заболеванию, она эксплуатировала свою социальную льготу по полной программе. Шантажом, угрозами и скандалами она добилась практически полного соцобеспечения. Тот несчастный, кто вставал у нее на пути, был обречен. Все свободное время она тратила на изучение нормативных документов, приказов и законов. Полученные знания тратились на войну с врачами, фондом социального страхования, пенсионным фондом, горздравом и прочими социальными учреждениями. В поликлинике ее амбулаторная карточка хранилась отдельно от всех и выдавалась Носовой без очередей и немедленно. Доставалось даже прокуратуре и полиции, если они «бездействовали». Ежедневно в ее квартире появлялись соцработники, которые на правах рабов наводили порядок, ходили за продуктами, на почту оплачивать коммунальные услуги и т.д. Если почтальон Марии Афанасьевне приносил пенсию с задержкой более чем на пять минут, не в 12:00 а в 12:05 – на первый раз Мария Афанасьевна объявляла ему строгий выговор, если ситуация повторялась – она добивалась увольнения почтальона. Самое интересное, что воевать с ней было бесполезно. Брала она всегда измором и методичной долбежкой в одну точку, как дятел. Однажды против Носовой восстал весь подъезд, участкового завалили жалобами на самоуправство Носовой. Бедолага участковый полицейский «посмел явиться» к ней в дом без приглашения. Тотчас же Марией Афанасьевной был умело инсценирован инсульт с частичной афазией и парапарезом и одновременно обширный инфаркт миокарда с кардиогенным шоком и отеком легких. Все продолжилось вызовом скорой помощи, госпитализацией и заявлением в управление собственной безопасности УВД на участкового. Кончилось все скандалом в кабинете начальника УВД и переводом участкового на другой участок, а начальник УВД потом долго приходил в себя.