Воздаяние храбрости

– Он постарается, – фыркнул Ермолов. – Забыл уже, как во фронте надлежит рявкать. Ладно, сиди, я так пошутил. А вот орел, что из самого Санкт-Петербурга к нам прилетел, шутить не будет, как я. Клюнет сразу и не то что до крови, а до смерти. Генерал-адъютант Иван Федорович Паскевич. Слыхал о таком, а?

– Знакомы никогда не были, а слышать, конечно, слышал, – осторожно ответил Новицкий. – Он также был на турецкой кампании. Той, что закончилась перед самой наполеоновской. Служил при Михельсоне, Прозоровском, Багратионе, Каменском. Был послан с поручением в Стамбул, исполнил и сумел воротиться, ускользнув от турецкой стражи. При Кутузове командовал полком, потом отдельным отрядом. Храбр, распорядителен, предприимчив.

– Вот-вот, – подхватил Ермолов. – И Раевский о нем такого же мнения. Он же при Салтановке целый день французов удерживал. А я помню его при Бородино. Тогда он с дивизией при батарее Раевского насмерть держался. Но после этого, братец, пятнадцать лет пролетело. И теперь он прибыл сюда с особыми полномочиями. О чем тебе, должно быть, уже известно.

– Ваше Превосходительство… – начал было Новицкий, выбираясь из кресла, но Ермолов сердито мотнул головой, так что львиная грива его встопорщилась.

– Сиди, гусар, смирно! Ни в чем я тебя, – он сделал особенное ударение на тебя, – не подозреваю и не обвиняю. Знаю, давно знаю, какую ты службу несешь, и уверен, что делаешь ее честно. Но кто-то здесь за каждым шагом моим следит и шлет в Петербург депеши одну за другой. А оттуда проверяющие зачастили один другого настырнее и пронырливей. А что проверять – как горы пушками будим да персов на штык принимаем? Нет – пытаются они докопаться до самой сути: а удобно ли будет им в моем кресле сидеть? Что генералу Дибичу, что генералу Паскевичу. Ладно, поглядим еще, как Россия на двух ваньках выедет.

Новицкий не стал удерживать улыбку, понимая, что командующий ждет такой реакции на свой каламбур. Оба столичных гостя были тезки – генерал Иван Иванович Дибич и генерал Иван Федорович Паскевич.

Ермолов также заулыбался, но как-то криво, и тут же стер усмешку с лица своей мясистой ладонью.

– Давай о делах, гусар. Не сплетничать я тебя сюда вызвал. Хочу, чтобы отправился ты в передовой наш отряд к однополчанину твоему. Здоровье позволяет?

– А я его и спрашивать не собираюсь, – совершенно серьезно ответил Новицкий.

Ермолов оглядел его внимательно и, не спеша, кивнул, будто признавал основательность ответа своего визави.

– Ты, я думаю, уже знаешь, что Мадатов наш учинил очередное лихое дело.

– Не только я, Алексей Петрович. Весь корпус, весь Тифлис лишь об этом говорят.

– Да – с тремя тысячами опрокинул двенадцать, наголову разбил, уничтожил. А на следующий день кинулся к Елизаветполю, персов выгнал, татарам же напомнил, кто здесь хозяин. Что важно – Аббас-Мирза снял осаду с Шуши… А что тебе об этом известно?

Новицкий спокойно встретил испытующий взгляд командующего.

– То же самое, что и вам, Ваше Превосходительство. Мои источники сообщают, что персы отошли от Шуши, не оставив даже заградительного отряда. И теперь всеми силами спускаются к Елизаветполю.

Ермолов вскочил и быстро прошел от стола до стены, а там развернулся к Сергею.

– Сиди, говорю! – прикрикнул он, заметив, что Новицкий пытается приподняться. – Мне, знаешь ли, гусар, на ходу думается легче… Так, говоришь, даже двух батальонов не оставил он под Шушей?! Значит, боится. И Реута он боится, и, конечно, Мадатова. Один больше месяца крепость удерживал, другой его авангард в пыль дорожную стер. Теперь, мыслю я, Аббас-Мирза все поставит на одно решительное сражение. И нам расстроить шахского сына никак невозможно.

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Новицкий.

– А в таком, что не будем мы уклоняться от боя, встретимся и решим – мы или они управляться будут здесь, за Кавказом.

– Конечно же, мы, – спокойно заметил Новицкий.

– И я думаю, что уходить нам отсюда никак нельзя. Сколько наших могил уже здесь отрыто. А сколько еще отрывать придется. Твой отец, Новицкий, здесь лег, значит, считай, ты уже здешний. И народ этот никак нельзя оставлять на расправу персам и туркам. Они, может быть, этого еще сами не понимают, но у них – грузин, армян, татар – выбор маленький. Россия, Иран или Турция.

– Европейцы сюда уже пробираются, – вставил Сергей.

– Ты еще сказал бы американцы, – отрезал Ермолов. – Европе эти места без надобности. Присылают эмиссаров народ возмущать, чтобы мы здесь поглубже завязли.

– Англичане боятся за Индию.