Воздаяние (СИ)

Пандольфо Петруччи, выслушав епископа, вздохнул, и приказал подеста продолжить расследование, сам же направился, как понял Альбино, в обеденную залу, и вскоре в библиотеке не осталось никого, кроме писцов и переводчиков. Монах уединился за своим столом и задумался над услышанным. То, что Баркальи ничего не упомянул в разговоре с подеста о поручении, которое было дано Монтичано Марескотти, могло объясняться как забывчивостью, так и тем, что Баркальи не придал этому разговору с братом особого значения. Намеренно ли он скрыл это? Альбино подумал, что нет. В памяти Филиппо этот эпизод мог запечатлеться только как свидетельство страха мессира Фабио, и афишировать его он бы не стал, - хотя бы потому, что был и сам испуган не меньше. К тому же это могло скомпрометировать лишний раз и мессира Марескотти, выдав имевшиеся у него намерения, а мессир Баркальи не стремился заводить лишних врагов. Но приходил ли перед смертью Монтичано в дом Фантони? Это можно было бы узнать у Лауры Моско или у монны Анны, но зачем? Допустим, приходил, не застал Фантони и решил пока сходить к источнику. Почему нет? Но всё это ничего не объясняло.

Однако если до сих пор Альбино по большей части был уверен в том, что кару негодяев вершит меч Господа, сегодняшние странные слова Баркальи изменили это мнение. Монах подумал, что Филиппо подлинно поразили признания Монтинеро о явлении ему дьявола. Но насколько можно было верить этому признанию Монтичано? Был ли дьявол-то?

Слова монсеньора епископа Гаэтано о дьяволе, при всей неприязни к нему Альбино, были верны и каноничны. И его преосвященство четко сформулировал все возможные варианты: "если дьявол бьёт, он редко делает это своим лошадиным копытом, чаще - своей человечьей ногой, но может лягнуть и... чужой ногой". Но странным было именно то, что человеческих следов рядом с погибшими не было. Не было и следов копыт. По сути ничего не было.

Но если епископ прав, что дьявол "не есть", тогда само отсутствие следов говорило именно о присутствии нечистого.

Глава ХIII. Стези Рока.

После того, как он был отпущен мессиром Арминелли, Альбино направился к палаццо Пикколомини и застал мессира Тонди покидавшим библиотеку вместе с неизменным Бариле. Он сообщил архивариусу последние новости, и тот безмятежно кивнул.

-Хорошо, что мы успели убраться оттуда, - спокойно сказал мессир Камилло, - я сегодня нигде не гулял, похоже, куда ни выйди - напорешься на труп. Это не радует: нам с Бочонком нужно прогуливаться перед сном.

-А вы верите рассказу мессира Баркальи о дьяволе?

На высоком челе мессира Тонди, усугубленном к тому же лысиной, не отразилось ровным счетом ничего.

-Епископ прав, - идиллически отозвался он, - либо это был дьявол, либо - бред больного воображения несчастного мессира Монтичано. Мессир Никколо не был человеком праведным, смерти его друзей наверняка поразили его нездоровое воображение, возможно, он ощутил некое раскаяние и укоры совести, а, возможно, просто был испуган. Дьявол часто мерещится грешным людям, насмехаясь, укоряя их в грехах и угрожая адом. Но, если вдуматься, сегодня это уже не имеет никакого значения, его преосвященство-то прав.

Кот Бариле мяукнул на руках архивариуса, точно подтверждая эту мысль.

Альбино вздохнул и направился домой.

-...Свеча моя, твой пламень быстротечный -

Подспорье мне, дабы мой ум постиг

Те знания, что из груды мудрых книг

Дано извлечь в пытливости извечной.

Чтоб мог я жизни краткой этой суть

уразуметь в свой срок недолговечный,-

Смысл самый неземной и человечный,

Что обретет от сердца к сердцу путь.

Фитиль чадящий - образ жизни бренной,-

Во тьме потух, но мне, сквозь смертный мрак,

Неугасимый свет, как вечной жизни знак,

Сияет в небесах красой нетленной....

Франческо Фантони, положив ноги на стол и глядя на пламя почти истаявшей свечи, напевал по возвращении Альбино эту незамысловатую песенку и ни о чём его не спросил, однако благожелательно выслушал рассказ монаха о расследовании гибели мессира Монтичано и с особым интересом отнёсся к известию о следах дьявола в этом деле, полученных от Филиппо Баркальи.

-Стало быть, ничего не нашли и не найдут, - подытожил он рассказ Альбино. - Где появляется враг рода человеческого, иных мерзавцев искать глупо. Мне жаль, мессир Кьяндарони, что наши с вами догадки о стезях божественной кары оказались ложными и речь всего-навсего о шутках нечистого. Это снижает пафос возмездия...

Альбино с укором глянул на пересмешника.

-Всё шутите?

Фантони изумленно вытаращил глаза.

-И не думал даже, - он почесал за ухом, зевнул и спросил, - так вам показалось, что мессир Марескотти перепуган?

-Да, - твёрдо ответил Альбино, ибо был уверен в этом, - он перепуган до смерти.

-Кто бы мог подумать? - изумился Фантони и снова взял гитару, несколько минут перебирал струны, потом, после недолгого раздумья, заявил, - нет, я, пока не увижу хвост дьявола, буду считать это Божьи промыслом, это величественнее, - и затянул:

Настанут времена: во храме

услышишь кубков звон, и не поймешь

ты - в кабаке или притоне пьяном,

и блуд узришь распутных рож,