Воздух, которым мы дышим (ЛП)

Это не должно быть оправданием, но мы оба понимали, что придет день, когда я уйду, потому что мой дом — теперь твой дом, а я лишь незваный гость. Это правильно, что теперь этот дом твой, это ранчо — твое место, каким оно было для бабушки и дедушки, и я рад, что у тебя есть Джордж.

Спасибо за твою близость, твое тепло и за то, что это позволило мне почувствовать себя лучше. Спасибо за видео, я надеюсь, что журналисты больше не будут досаждать звонками, и тебе не придется беспокоиться о том, что Джордж подстрелит одного из них. Спасибо за твою дружбу, которая, как мы оба знаем, сработает, только если между нами окажется половина страны. Всего на милю меньше, и я не смогу быть достаточно сильным, чтобы просто оставаться твоим другом.

Лиам»

Нет, я плачу не потому, что Лиам ушел или из-за того, что он написал. Я плачу, потому что зла, разочарованна и испытываю скорбь, а мое сердце бьется с таким трудом, как будто ему приходится прокачивать через тело кашу вместо крови. Я плачу, потому что чувствую себя одинокой и покинутой, и потому что никогда не увижу его снова. Я плачу, потому что у меня была глупая идея быть с ним «просто друзьями». Как же это было глупо! С того момента, как я открыла дверь и увидела его перед собой, не было ни секунды, когда мы были просто друзьями. Я окончательно скомкиваю письмо и выбрасываю его, не глядя куда. Главное — с глаз долой.

Когда слышу, как открывается входная дверь, то с надеждой вздрагиваю, хотя прекрасно понимаю, что это может быть только Джордж, пришедший на завтрак, который я даже не приготовила.

— Завтрак еще не готов, — говорю я, не поднимая глаз, выливая содержимое миски в сковородку, которая уже ждет на плите, а затем беру бекон и кладу его во вторую сковороду.

— Значит, он-таки ушел.

Меня передергивает, когда слышу этот голос, и я почти роняю лопаточку.

— Что ты здесь делаешь? — вылетает изо рта, и я смотрю на Марка, который стоит в дверях кухни, засунув обе руки в карманы джинсов.

— Не знаю, может быть, я здесь, чтобы извиниться. Может быть, я просто хочу, чтобы мы начали сначала. Я все еще люблю тебя, Тесса.

Он отталкивается от дверной рамы, слегка пошатываясь. Только сейчас я замечаю, что Марк все еще одет в ту же, что и вчера, мятую, как будто он спал в ней, одежду. Вероятно, он вообще не ложился, а пил всю ночь, так как его глаза выглядят стеклянными, волосы растрепаны, и от него сильно несет потом и перегаром. Возможно, его лицо видело бритву в последний раз неделю назад. Столько времени прошло с того, как он арестовал Лиама.

— Это ты говорил вчера, и меня это не интересует, — говорю я, поворачиваясь к омлету, мешая его на сковороде сильнее, чем необходимо. — Не мог бы ты поторопиться, скоро Джордж придет на завтрак.

Несколько секунд все тихо, затем я слышу тихий щелчок и вскоре после этого смотрю в дуло своей собственной винтовки. Именно из-за подобных случаев противники оружия вечно утверждают, что иметь в доме оружие опаснее, чем не иметь: собственное оружие может быть использовано против вас.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, с трудом переводя дух. Откладываю лопаточку в сторону и пытаюсь уклониться от Марка, но я стою, прижавшись задом к шкафчику рядом с плитой, отступать больше некуда. — Марк, это не смешно.

— И не должно быть. Я хочу, чтобы ты выключила плиту и села на стул. Затем ты скажешь мне, где твои ключи, чтобы я мог запереть двери. Мы оба будем сейчас разговаривать, и мы не выйдем, пока не разрешим все наши проблемы и не станем счастливой парой, которой были раньше.

Я с трудом сглатываю комок в горле и дрожащими руками отодвигаю стул, на который только что указал Марк. И пока усаживаюсь, мой взгляд устремляется к двери. Джордж может войти с минуты на минуту. Марк выстрелит в него? Я молюсь, чтобы старик не пришел, и поэтому быстро рассказываю Марку, где он найдет ключи. Будет лучше, если он сразу же запрет двери, чтобы Джордж не пострадал.

— В комоде у двери, оставь ключ внутри, иначе Джордж сможет открыть своим, — хрипло говорю я.

— Ты остаешься сидеть, — угрожает Мрак, направляя ствол мне в грудь. — Я не ручаюсь за то, что произойдет, если ты не послушаешь.

— Я останусь сидеть, — подтверждаю я, подчеркивая свое заявление отчетливым кивком и складывая руки на коленях.