Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг.

Действия истребителей ПВО, как всегда, оказались неэффективными. «ИА ПВО прикрывала транспорты в порту Осиновец, свои войска в районе Невской Дубровки, штурмовала войска противника в районах: Мга, Лобаново, Тосно, Ф. Койерово и сопровождала свои самолеты Пе-2, – сообщало донесение. – Всего произведено 78 самолетовылетов, налет 94 часа 11 минут. Сбитых самолетов противника нет».

Наиболее «серьезный бой» советские истребители провели в 12:45 в районе Осиновца. Там, по докладу летчиков, они бились с группой из семи Bf-109 из JG54 «Грюнхерц». Однако по итогам боя, удивительная вещь, было сообщено, что сбить никого не удалось, зато сами потеряли Як-1, который совершил вынужденную посадку в районе Ириновки и сгорел. Еще один ЛаГГ-3 был «поломан при пробеге на аэродроме»[71].

Фактически 7-й ИАК ПВО попросту не выполнял свои прямые функции. То есть летчики занимались чем угодно, воздушными боями, штурмовками, сопровождением бомбардировщиков, но только не собственно защитой Ленинграда. В первую очередь это объяснялось простым отсутствием подготовленных летчиков-ночников. Почти все авиаполки корпуса были ориентированы на отражение дневных налетов и их командиры и пилоты попросту понятия не имели, как бороться с противником в условиях темноты и тем более сложных погодных условий.

Вообще, штаб ПВО войск Ленинградского фронта долго не мог понять, как немцам удается бомбить город в любую погоду. Вроде бы повсюду соблюдалась светомаскировка, никаких осветительных ракет не сбрасывалось. Тем не менее бомбардировщики всякий раз выходили на цель по одному и тому же маршруту и сбрасывали свой груз точно на Ленинград. Позднее даже возникнет предположение, что основным ориентиром были залпы зениток.

В действительности, как это часто делалось в таких случаях, люфтваффе использовали радионаведение. В районе Луги был установлен радиопередатчик, посылавший узконаправленный сигнал через Красное Село и Урицк точно на Ленинград. А в районе станции Мга находилась вторая аналогичная установка, два луча которой пересекали первый точно над окраиной и над центром Ленинграда. «Хейнкели» из I./KG4 были оборудованы высокочувствительной аппаратурой системы Х-Geraet, которая позволяла им держаться точно в створе сигнала. Следуя по радиолучу, самолеты гарантированно выходили на самую середину объекта атаки.

За 20 километров до цели находилось первое пересечение лучей, после прохождения которого бортрадист запускал таймер и начинал отсчет времени. Следующие 10 километров – измерительный отрезок, на котором устанавливалась точная величина скорости бомбардировщика. При пролете отрезка, когда до цели оставалось 10 километров, бортрадист снова нажимал на таймер. Первая его стрелка вставала, вторая начинала двигаться. Пилотам же оставалось лишь точно выдерживать курс. Далее все выполняла автоматика…

На болотах

Между тем в годовщину Октября, которая вполне могла стать для советской власти последней, немцы преподнесли ленинградцам куда более страшный «подарок», чем очередная бомбардировка города. Как только 5 ноября ударил морозец, реки и протоки в Тихвинской пустоши подмерзли, танки и бронетранспортеры 39-моторизованного корпуса генерала Рудольфа Шмидта наконец вышли на оперативный простор. Через три дня они стремительным броском без боя захватил Тихвин, перерезав последнюю железнодорожную магистраль, ведущую из глубины СССР к Ладожскому озеру. Таким образом, дальнейшее снабжение Ленинграда стало возможным только по воздуху.

9 ноября берлинское радио каждые полчаса передавало особо важное сообщение о взятии Тихвина. «Теперь твердыня большевиков вынуждена будет сдаться без пролития крови немецких солдат», – говорилось в нем. И это не было преувеличением. Захват Тихвина действительно был как нож в спину для Ленинграда, Балтийского флота и войск Ленинградского фронта. Теперь присылаемые из глубины страны грузы попросту не могли доехать даже до Ладожского озера. А ближайшие станции, где была возможна разгрузка, находились в глуши в 100–120 километрах восточнее Тихвина. Теоретически продовольствие можно было перегрузить на автомашины, а потом кружным, почти 250-километровым путем доставить в Новую Ладогу. Однако в районе реки Паша были только слаборазвитые грунтовые дороги, к тому же начиналась зима.