Воздушные путешествия. Очерки истории выдающихся перелетов

Лето 1935 года выдалось очень дождливым. К тому моменту, когда ранним утром 3 августа 1935 года полностью заправленный, подготовленный к прыжку через Северный Ледовитый океан самолет занял свое место в начале взлетной полосы, дождь почти беспрерывно заливал аэродром уже вторую неделю. Вот что писал ставший впоследствии знаменитым, а в то время никому не известный чешский журналист Юлиус Фучик, находившийся в те дни в Москве: Московские крыши десятые сутки поливал проливной дождь. В эту ночь Москве не спалось. Впрочем, этот перелет взволновал не только москвичей... За приготовлениями Леваневского внимательно следили не только в Советском Союзе, но и во всей Европе и в Америке.

После доклада начальника метеослужбы о погоде по маршруту экипаж прощается с провожающими. Генеральный конструктор машины А. Н. Туполев уходит, не торопясь, к тому месту взлетной полосы, где самолет должен будет оторваться от земли. Так он поступает каждый раз, когда его самолет уходит в небо с важным заданием.

Заработал мотор. Белая ракета. Самолет, медленно набирая скорость, начал разбег, уподобившись глиссеру: из-под колес веерами вырывалась вода. По рассказам провожающих, взлет казался мучительно долгим. Наконец вздох облегчения вырвался из груди тысяч людей. Машина ушла в воздух.

Как и предсказала метеослужба, через пару сотен километров дождь постепенно прекратился. Облака редели, и вскоре взгляду открылся беспредельный голубой купол. Погода установилась чрезвычайно редкая для этих мест, о какой летчики говорят: миллион на миллион – миллион километров чистого неба на миллион километров видимости во все стороны, куда ни посмотришь.

В половине четвертого дня, когда самолет шел над Баренцевым морем, Леваневский заметил на левом крыле небольшую струйку масла, вытекающую из мотора. В кабине появился легкий запах гари. Экипаж насторожился. Однако, оценив утечку, Байдуков и Левченко доложили командиру, что бортовых запасов масла вполне хватит до Канады, где при плохом исходе можно будет посадить самолет на подходящую площадку. Основная задача перелета – преодолеть Северный Ледовитый океан через Северный полюс – будет выполнена. Однако Леваневский докладывает на командный пункт об утечке масла и разворачивает самолет на обратный курс.

Позже выяснилось, что маслосистема мотора была полностью исправна, но техники, готовя машину к уникальному перелету, залили масло в бак «от души» – по заглушку. Разогревшись, масло, естественно, расширилось, и излишки его начало выбрасывать через дренажную трубку. Таким образом, утечка должна была вскоре прекратиться, что, кстати, и случилось при подлете к аэродрому в Кречевицах (между Ленинградом и Москвой), куда было приказано лететь на посадку. Однако, когда это произошло, экипаж уже сливал из баков горючее, готовясь к посадке. Слив горючего в полете, мягко выражаясь, операция далеко не безопасная. Стоило открыть сливные горловины, как кабина наполнилась резким запахом бензина. Вдыхание паров бензина было не самой большой неприятностью для экипажа. Байдуков, который в тот момент пилотировал машину, вспоминал позднее: В этих условиях огромные светло-фиолетовые ленты пламени выхлопных газов мотора, которые днем простым глазом мы не видим, теперь, с наступлением темноты, казались созданными для казни экипажа. Я вел насыщенный парами бензина самолет над макушками леса и думал: «Уж лучше было рискнуть перелететь полюс!»

Самолет приземлился. И тут случилась новая беда. Уже после выключения мотора Левченко случайно выстрелил осветительной ракетой. Пропитанная бензином обшивка крыла мгновенно вспыхнула. Пожар удалось потушить, но самолет являл собой печальное зрелище.

Доклад Леваневского Сталину о том, что на одномоторном самолете лететь через полюс нельзя, не имел под собой никаких оснований, что, однако, не помешало ему сыграть отрицательную роль в судьбе не только самолета, но и его конструктора.

«Мудрый вождь» сделал Леваневскому далеко не мудрое предложение: поехать в Америку и приобрести там самолет.

«Необходимо выяснить, можно ли у них купить самолет для задуманного перелета через Северный полюс», – размышлял вслух «отец советской авиации».