Воздушные шары Сальви-Крус (СИ)

     Каждый день, наскоро пообедав в кафе на углу соседней улицы, Лига приходила в этот маленький тенистый сквер в самом центре Сальви-Круса, садилась на свою любимую синюю скамейку и, пока не истечет время обеденного перерыва, думала о своих делах, наблюдала за голубями или, как сегодня, читала книгу. Когда часы на башне показывали без пяти минут два, она поднималась и неторопливо шла в свой магазин, поспевая всегда вовремя к самому началу работы. Каждый раз она с неохотой покидала это место, уходила, словно навсегда оставляя здесь часть себя, но сегодня сквер, милый и верный друг, тяготил ее.

     А началось все с пустяка.

     Утром как всегда скрипнула, открываясь, дверь в ее комнату, и голос матери произнес:

     – Вставай, доченька, уже пора.

     Выныривая из сладкой истомы сна, Лига подумала, что дальше так жить невозможно, и, оберегая сознание от замершей наготове действительности, с головой укрылась цветастым одеялом прерванного, но не рассеявшегося еще сновидения. Но маму это не остановило.

     – Вставай, Лига, вставай, снова опоздаешь на работу, – твердила она.

     Лига перевернулась на другой бок, забралась с головой под подушку, вжалась в постель, силясь слиться с ее поверхностью, раствориться, исчезнуть, но, почувствовав на плече прохладную ладонь матери, поняла обреченно, что хитрости напрасны, и ей не спрятаться, не затеряться. А как хотелось бы стать маленькой, не больше букашки, чтобы не нашел никто, чтобы наконец-то выспаться!

     – О-о-о-о, – заныла она, выбираясь, наконец, из непрочного своего укрытия на белый свет и с трудом разлепляя глаза, – как мне все надоело!

     – Денек сегодня будет чудный! – сказала мама, не обращая ни малейшего внимания на нытье дочери, и открыла шире форточку.

     «Чудесный денек! – думала Лига все время, пока умывалась и одевалась, и, наконец, садясь к столу. – И совсем не чудесный! С чего бы это ему быть чудесным? Чудес вообще не бывает! Если бы на свете имелось хоть одно чудо, если бы оно в принципе было возможно, оно непременно случилось бы со мной. Потому что так, как я его жду – никто не ждет! Но чудес не бывает, что доказывает весь опыт моей жизни. Все остается на своих местах, как всегда, и даже для мамы состояние погоды куда как важней, чем состояние ее дочери».

     Она действительно страстно желала и ждала чуда. Уже не помнила точно, когда это началось, теперь ей казалось, что так было всегда. Она не знала, какого именно чуда ей надо, да и не все ли равно, хоть какого угодно, хоть самого маленького и ничего не стоящего, но только бы оно непременно произошло и преобразило ее жизнь! Все больше и больше раздражаясь, она думала, что так больше жить нельзя, что все ей опостылело и что этот день, возможно, станет ее последним днем. Ничего такого, о чем вы подумали, кстати, в мыслях у нее не было, а была одна лишь решимость сдвинуть жизнь с мертвой точки, во что бы то ни стало и какой угодно ценой. Она так думала, что какой угодно, но не предполагала, что цена может оказаться чрезмерной.

     Нельзя сказать, что Лига была глупа или ленива – не более чем любая другая девушка ее возраста в это время года. Просто – или совсем не просто – ни с того, ни с сего она вдруг с удивлением обнаружила, что в ее жизни не хватает чего-то, и это что-то – как раз самое главное, что делает жизнь жизнью и позволяет чувствовать ее непрестанно меняющийся пульс. Искра, огонь, озорство и вдохновение! Этого не было. Жизнь прочему-то перестала волновать ее и превратилась в скучную обязанность и, простите, обузу. Как оно все так сталось, она не понимала, но, почувствовав раз, не забывала уже ни на миг. Это чувство усталости и отстраненности, будто она посторонняя, чужая и никому не нужная в своей собственной жизни накапливалось в ней, словно дождевая влага, и вот сегодня она поняла, что все, переполнена им до краев и дальше так жить не сможет.

     – Нет, лучше бы я взяла распределение в любое другое место, – проговорила Лига, ставя пустую чашку на стол. – Надоело мне здесь все.

     – Что? – не поняла ее мама.

     – Все, – пояснила Лига. – Все, все, все…

     – Дурочка! – вздохнула мать, холодея от мысли, что дочь, в самом деле, может уехать. – Как же ты без нас проживешь?

     – И пусть бы ехала, – зашелестел газетой молчавший все утро отец. – Только подальше куда-нибудь, в глушь, чтобы нас рядом не было, чтобы сразу почувствовала, что такое жизнь и как она дается. Вот узнала бы цену всему, что ее сейчас окружает как бы само собой, и сразу перестала бы ныть.

     – Замуж ей пора, – покачала головой мать.

     – Замуж! – фыркнул отец. – Ума тут много не надо, детей нарожает, а ты с ними возись. Пусть для начала влюбится по-настоящему, а уж потом можно и замуж.

     – Ладно! – прервала семейный обмен мнениями Лига. – Мне пора.

     Уходя, она хлопнула дверью, словно желая таким образом отрубить и оставить в прошлом все, что было за нею сказано – а вместе с тем и сбросить с души тяжесть, снять напряжение с сердца. Только легче ей от хитрого фокуса с дверью не сделалось, напротив, слова родителей запали в память и весь день не давали покоя.