Воздушный шарик со свинцовым грузом (сборник)

– Еще раз назовешь меня Майклом, – проговорил я, – и я точно всем скажу, что я перекрашенный папуас. Не сомневайся, мне поверят. Распишу, как я ходил голый по Новой Гвинее с клипсой в носу и ананасом в руке…

– Обязательно расскажи, как ты ходил голый по Новой Гвинее, – подхватил Ярик. – На это клюнут еще охотней, чем на твое американство.

Я махнул рукой, развернулся и зашагал прочь.

– Ты куда? – окликнул меня Ярик.

– Не знаю, – ответил я. – Шарик полетел… Вечером увидимся.

Я и в самом деле не знал, куда иду, целиком положившись на свои ноги, которые в подобных случаях умнее головы. Ноги привели меня на центральную улицу городка, носившую имя Свободы.

«Славно, – подумал я. – Свободы я, кажется, достиг. Вопрос в том, что мне теперь с этой свободой делать».

Справа от меня показалось здание почтамта. Продолжая повиноваться ногам, я зашел внутрь. В небольшом помещении было пусто. В углу темнели за стеклом несколько телефонных кабинок, за окошком скучала миловидная девушка лет двадцати с небольшим.

– Добрый день, – сказал я. – Можно от вас позвонить?

– Дзвоныть соби, – пожала плечами девушка. – Колокольчыка даты?

– Выбачтэ, – я усмехнулся. – Затэлэфонуваты вид вас можна?

– Куды?

– На Марс.

– Ни, нэ можна.

– Чому?

– Звъязок тымчасово нэ працюе [71] .

– А в Бостон можна?

– А це що?

– Мисто. В Амэрыци.

– Радше б вже на Марс тэлэфонувалы… [72]

– Так можна?

– Ни. Щэ замовлэння будуть чы даты вам колокольчыка?

– А з Кыйивом звъязок е?

– Хоч щось трохы людськэ… Який нумэр?

Я назвал.

– Зачэкайтэ. Прысядьтэ покы…

Я присел в стоявшее у окна кресло из кожзаменителя. Через пару минут девушка окликнула меня:

– Пройдить. Друга кабина.

Я вошел в кабинку и взял трубку.

– Алло? – услышал я искаженный расстоянием голос Даши.

– Привет, – сказал я. – Как дела?

– Нормально. Ты откуда? Тебя плохо слышно.

– С летающей тарелки.

– Откуда?

– С тарелки летающей. Меня похитили инопланетяне.

– Да? Я им не завидую.

– Им никто не завидует. Они маленькие, уродливые, синего цвета. Кроме того, у них отсутствуют рты и органы размножения. Они не пьют, не курят, не…

– Понятно, – перебила меня Даша. – И как долго они тебя продержат?

– Пару деньков. А может, насовсем оставят. Ты бы что предпочла?

– Я бы предпочла принять горячую ванну.

– Ладно, – сказал я, – принимай. Извини, что побеспокоил.

– Подожди. Так откуда ты звонишь?

– Долго рассказывать. Ванна остынет.

– Не остынет. Я еще воды не набрала.

– Тогда слушай… Нет, лучше я потом расскажу. Когда вернусь.

– Как хочешь. Пока…

– Подожди, – снова сказал я.

– Жду.

– Даша… – Я замолчал.

– Что?

– Я тебя люблю.

– Поэтому сбежал от меня, не сказав куда?

– Конечно. От нелюбимых не сбегают.

– Забавно. А что с нелюбимыми делают?

– Живут с ними. Как правило, долго и несчастливо.

– Глупости.

– Наверное. Чего еще от меня ожидать.

– Ладно, Мишаня. Ты позвонишь, когда приедешь?

– А ты хочешь, чтоб я позвонил?

– Допустим, хочу.

– Ты скучаешь по мне?

– Предположим, скучаю. Только не задавай так много вопросов.

– Больше не буду. Пока.

– Пока.

Мы одновременно повесили трубки. Я еще несколько секунд постоял в кабине, затем вышел и направился к девушке за окошком.

– Поговорылы? – спросила она.

– Поговорили, – рассеянно ответил я.

– З вас рубль симдэсят.

Я расплатился.

– З дивчыною своею балакалы?

– С сестрой, – зачем-то соврал я.

– Ага, – хмыкнула девушка. – Так то вы сэстри сказалы, що йийи любытэ?

– Что ж я, не могу сестру любить?.. А вы подслушивали?

– Ага, – простодушно усмехнулась девушка. – Цикаво ж. А от вона нэ сказала, що вас любыть.

– Она стеснительная. Вы что сегодня вечером делаете?

– А вам нащо?

– Хотив вас у гости запросыты.

– Ага. Зараз мий Стэпан прыйидэ, вин нас обох так запросыть…

– Такый лютый?

– Звир. Прыбье. Я тоби, скаже, курва, погуляю по москалях…

– А чого це я москаль?

– Стэпан колы злый, так у нього вси москали… Вы бы йшлы соби.

– Пиду, – кивнул я. – Бо дуже Стэпана боюся. Так вы не придете?

– Ни.

– И правильно. А знаете, все это вранье, будто нас какой-то груз к себе вяжет. Ничего нас не вяжет. Мы этот груз в себе носим.

– Якый щэ груз?

– Такый соби.

– Нэ зрозумила.

– Я тоже. До побачэння.

Я вышел из здания почты и зашагал по улице Свободы обратно к турбазе. К тому времени смерклось. Шел я неторопливо, потому что спешить было некуда. Дойдя до моста через Прут, я остановился, затем спустился вниз, к воде, и присел на какой-то пенек, торчавший из снега. Река, полускрытая сумерками, убегала вдаль, исчезая за поворотом. На мосту появились два темных силуэта.

– Ну що, – сказал один, – запалымо?

– Давай, – отозвался другой.

В темноте вспыхнула спичка, затем она погасла, и засветились два маленьких оранжевых огонька.

– Ты до Любкы на турбазу вэчэряты? – спросил первый.

– Но, – ответил второй. – А ты?

– А я на коляцию в рэсторацию [73] .

– Дорого.

– Та що там дорого. Сьогодни майно, завтра лайно [74] . Затэ у рэсторацийи москалив нэма. А на турбази ступыты нидэ, у москаля вляпаешся.

– Угу, – зловещим басом отозвался я снизу. – Повна турбаза москалив. Будэмо быты? Чы нэ будэмо нэ быты?