Вожаки комсомола

Но, как часто бывает в момент серьезных кризисов, критика одной ошибочной позиции приводит к укреплению противоположной и тоже ошибочной.

К руководству компартией пришла группа «ультралевых» во главе с Рут Фишер и Аркадием Масловым, проповедовавшими сектантство и мелкобуржуазный радикализм, а политическим секретарем ЦК комсомола стал их сподвижник и ставленник Якобс. К счастью, ненадолго. Благодаря упорству и настойчивости Хитарова он был отстранен, и политическим секретарем Цекамола стал Конрад Бленке, один из самых блестящих представителей германского комсомола 20-х годов.

Бленке и Хитаров работали дружно и много сделали для того, чтобы полностью излечить комсомол от «правых» и «левых» болезней. Во всяком случае, VIII съезд германского комсомола, проходивший 10–12 мая 1924 года в Лейпциге, принял резолюцию, предложенную Исполкомом КИМа.

На этом съезде Рафаэль вновь был избран членом ЦК и его секретариата, а также и делегатом на IV конгресс Коммунистического интернационала молодежи. А после конгресса опять вернулся в Германию и продолжал работать секретарем ЦК КСМГ.

С приходом к руководству компартии группы ленинцев во главе с Эрнстом Тельманом, Вильгельмом Пиком, Вальтером Ульбрихтом и другими работать в комсомоле стало гораздо легче.

Рафаэль, занимавший бескомпромиссную большевистскую позицию во время внутрипартийной дискуссии, подружился с Тельманом. Об этом рассказал впоследствии генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Мильчаков, вспоминая о своей поездке во Францию в качестве руководителя делегации КИМа на съезд французского комсомола:

«…Первые знакомства с немецкими товарищами на немецкой земле. Дом Карла Либкнехта, где размещены ЦК Компартии и ЦК комсомола Германии. Крепкие рукопожатия, добрые пожелания. И наконец, встреча с вождем германского пролетариата Эрнстом Тельманом. Он тогда временно находился в подполье — предстояли президентские выборы. И компартия выставила его кандидатуру на пост президента. Предвыборная борьба проходила в обстановке разгула антикоммунистической кампании и усиления террора против компартии. Опасаясь за жизнь Тельмана, ЦК партии предложил ему временно скрыться в подполье…

Встреча с Тельманом произошла неподалеку от Дома Карла Либкнехта. Стены домов пестрели предвыборными плакатами, в темноте вспыхивали щиты, на которых «публиковались» электросветовые «сводки» хода голосования. Возле щитов с утра до позднего вечера толпились люди, что-то оживленно комментируя, о чем-то споря. Каково же было удивление Хитарова, когда в толпе, ожидавшей очередной сводки, он увидел Тельмана.

Мы подошли к нему. Поздоровались. Хитаров представил меня: «Русский товарищ Александр, едет в Париж».

Тельман улыбнулся и молча сильной рукой рабочего сжал мою руку.

Я пристально вглядывался в обветренное озабоченное лицо Эрнста Тельмана. Крупные черты лица. На голове — фуражка с твердым околышем и козырьком, хорошо знакомая нам по фотографиям. Широкие плечи. Крепкая, коренастая фигура.

Хитаров спросил:

— Почему ты на улице?

Тельман насупился.

— Не могу я уподобиться этим трусливым адвокатам. — Тельман имел в виду оппортунистов Рут Фишер и Маслова… — И вчера и позавчера я говорил с делегатами от рабочих. Они собираются в пивных залах. Друзья проводят меня к ним. И сейчас я пойду на встречу беспартийных рабочих с коммунистами. И снова буду выступать. А как же иначе?

Хитаров стал убеждать Тельмана:

— Береги себя, дорогой…

— Хорошо, я буду осторожен, юноша.

И затем, повернувшись в мою сторону, усмехнулся:

— У русских, кажется, есть такая поговорка: «Не так страшен черт, как его малюют!»

Хитаров перевел мне слова Тельмана. Я попросил его передать Тельману, что русские комсомольцы желают ему успеха.

Тельман крепко обнял нас и по-русски сказал:

— Привет Москве!»

Дружба Рафаэля с Эрнстом Тельманом продолжалась и тогда, когда Хитаров окончательно перебрался в Москву и стал секретарем Исполкома КИМа. Во всяком случае, в дни VI конгресса Коминтерна и V конгресса КИМа их не раз видели вместе…

Гигант с широченными плечами и круглой выбритой головой и стройный молодой человек с шапкой волнистых черных волос. И оба в форме красных фронтовиков — в пепельно-серых костюмах, перетянутых желтыми ремнями.

Кстати, Рафаэль был одним из самых убежденных и энергичных помощников Тельмана по созданию «Рот фронта» — Союза красных фронтовиков — и его молодежного резерва «Ротен юнгштурм».

Почти пять лет своей жизни отдал Рафаэль Хитаров борьбе за победу пролетарской революции в Германии.

В апреле 1925 года он знал, что доживает в Германии последние дни, так как уже было принято решение о вызове его в Москву для работы в Исполкоме КИМа.

Тем не менее он с присущей ему тщательностью и увлеченностью готовился к докладу о положении и задачах германского комсомола, который должен был сделать 23–24 мая на Всегерманской конференции КСМГ в Магдебурге.

Заключительное заседание конференции превратилось совершенно неожиданно для Раффи в торжественные проводы геноссе Рудольфа в Советский Союз.

Председательствующий, прежде чем закрыть конференцию, взял слово: