Вожаки комсомола

Но помогал опыт подпольной работы в Грузии и Германии, и Хитаров совершил все намеченные поездки. Они никак не походили на туристские прогулки. И хотя его немецкие документы были довольно надежны, он всякий раз подставлял под удар свою свободу, а возможно и жизнь. Легче, пожалуй, было ему в таких гигантских городах, как Шанхай и Гонконг. Там он как бы растворялся в разноязыкой толпе европейцев: коммерсантов, чиновников и авантюристов, приехавших в Китай ловить золотую рыбку в мутной неспокойной воде. А вот в северных провинциях он оказывался на виду и дважды только чудом избежал ареста. Но то, что он увидел и узнал, наполнило его чувством гордости и восхищения. Нет, лицо китайского комсомола определяли не те приторные молодые люди, с которыми он столкнулся в Ухани. Он встречался с молодыми рабочими Шанхая и Гонконга, принимавшими активное участие во всеобщих забастовках и в бойкоте иностранных товаров. На севере он беседовал с комсомольцами, еще недавно отважно сражавшимися против войск Чжан Цзо-лина, У Пэй-фу и других генералов-милитаристов.

Это были прекрасные парни и девушки, отважные, прямые, говорившие то, что они думают, и всегда готовые к действию.

Теперь Хитаров чувствовал себя хорошо вооруженным. Он готовился к докладу, широко используя собранные материалы.

В работе IV съезда комсомола, открывшегося в Ухани и проходившего в нелегальных условиях — как видно, Чэнь Ду-сю дал такую команду во избежание недовольства со стороны лидеров гоминдана, — приняло участие 37 делегатов. Присутствие Хитарова способствовало тому, что все вопросы (политическое положение в Китае и задачи комсомола; работа среди крестьянской и рабочей молодежи, работа среди солдат национальных войск и солдат контрреволюционных генералов «гоу-юй», что буквально значит «собаки-рыбы») обсуждались в духе решений, принятых на декабрьском (1926 г.) пленуме Исполкома Коминтерна молодежи.

Кое-кто из делегатов совсем недавно встречался о этим молодым иностранцем в самой гуще борьбы, на нелегальных комсомольских явках и потому с особым вниманием и доверием вслушивался в перевод его речи.

Докладчик знал положение на местах. Докладчик рисовал не приблизительную, а точную картину…

Съезд дал правильную оценку политического положения в Китае, осудив ошибки, допущенные оппортунистическим руководством компартии. И в этом была немалая заслуга Хитарова, сумевшего подробно ознакомить делегатов съезда с решениями Исполкома Коминтерна о китайской революции, которые «патриарх» Чэнь Ду-сю старательно прятал под сукно.

После жаркой и длительной дискуссии определилась основная задача комсомола: «…всемерное укрепление руководства пролетариата широкими крестьянскими массами и городской мелкой буржуазией, тесное сближение с пролетариатом всего мира, в первую очередь с пролетариатом СССР, систематическое углубление китайской революции для обеспечения некапиталистического развития Китая через демократическую диктатуру пролетариата в союзе с крестьянством».

К сожалению, эти правильные и совершенно конкретные решения, по существу, так и не дошли до местных организаций.

Все туже сжималось вокруг Ухани чанкайшистское кольцо. Большинство делегатов съезда так и не смогли вернуться туда, откуда они прибыли. Рвались последние ниточки связи… А тут еще и упорное противодействие партийного руководства любой боевой инициативе комсомола.

Резолюция съезда, естественно, пришлась не по вкусу Чэнь Ду-сю, упорно придерживавшемуся тактики «не дразнить гусей».

И когда по предложению Хитарова Центральный Комитет комсомола принял особое решение в защиту директив Коминтерна и резолюция эта попала в руки Чэнь Ду-сю, он пришел в страшную ярость. «Как это комсомол принимает политические резолюции и смеет что-то говорить партии!» — закричал он и, разорвав резолюцию, швырнул обрывки бумаги на пол.

Узнав об этом, Рафаэль понял, что больше нельзя откладывать разговор с Чэнь Ду-сю, и попросил, чтобы он назначил день и час встречи. По правде сказать, он почти не рассчитывал на то, что сможет в чем-то переубедить «живого бога» и добиться от него снятия опеки над комсомолом, тормозящей переход к новым формам работы. Он уже порядочно узнал за три месяца, которые пробыл в Китае, и не только интуитивно чувствовал, но и, сопоставляя непреложные факты, понимал, что развитие китайской революции вступило в новую, неблагоприятную фазу, что после прямой измены Чан Кай-ши чрезвычайно осложнилось положение Ухани и что позиция левых лидеров гоминдана Ван Цзин-вэя, Чэн Гу, Чу Пе-де и других не только шаткая, но, что особенно тревожно, совсем неясная.