Вожаки (рассказы) (-)

На секунду он задержал дыхание, сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и сказал скороговоркой: "Я тебя люблю". На его глазах она мгновенно залилась краской, словно ее ударили по щекам, таким матово-бледным и нежным. С ужасом он ощутил, как им овладевает растерянность, сковывает язык. Ему захотелось убежать и покончить со всем. Мягкое зимнее утро вызывало у него глубокое уныние, которое всегда в решающие моменты лишало сил. Несколько минут назад, кружа в шумливой толпе по Центральному парку в Мирафлоресе*, Мигель еще повторял себе: "Вот сейчас, только дойдем до авениды Пардо**... Теперь решусь... Если бы ты знал, Рубен, как я тебя ненавижу!" И раньше, в церкви, когда он, разыскивая взглядом Флору, обнаружил ее возле одной из колонн, а затем пробирался к ней, работая локтями и не извиняясь перед сеньорами, которых толкал, наконец оказался рядом и тихо поздоровался, его непрестанно преследовали все те же слова, что бормотал на рассвете, лежа в постели и дожидаясь наступления утра: "Выхода нет. Я должен сделать это сегодня. Утром. Погоди же, Рубен, даром тебе не пройдет". А накануне вечером он плакал, узнав о ловушке, заплакал впервые за много лет. Люди еще гуляли в парке - авенида Пардо пустовала. Они шли по бульвару под фикусовыми деревьями с высокими пышными прическами. "Надо торопиться, не то все пропало". Он незаметно огляделся по сторонам: вокруг никого нет - можно попробовать. Медленно протянув пальцы, он дотронулся до ее руки оказывается, его ладонь повлажнела от пота. Он взмолился в душе: пусть случится чудо, пусть унижение кончится. "Что я ей скажу, - думал он, - что скажу?" Она отдернула руку, и у него мелькнула мысль, насколько он смешон и беспомощен. Все красивые фразы, продуманные и вызубренные накануне, полопались как мыльные пузыри.

* Мирафлорес - аристократический район в северной части Лимы.

** Авенида Пардо - Мануэль Пардо (1834-1878) - первый гражданский президент Перу.

- Флора, - пробормотал он, - я столько времени ждал этой минуты. С тех пор как с тобой познакомился, я только о тебе и думаю... Я полюбил впервые... Честное слово, я никогда не встречал такой... как ты...

Опять в мозгу пустота, что-то неясное, расплывчатое. Кулаки стиснуты до предела, ногти уже, кажется, упираются в кость. Но он продолжал выжимать из себя слова, еле ворочая языком; поминутно останавливаясь, постыдно заикаясь, он все старался выразить свою безрассудную, всепоглощающую страсть, пока не заметил, что они дошли до площади авениды Пардо. Тогда он с облегчением смолк. За площадью, между вторым фикусовым деревом и третьим, жила Флора. Они остановились и посмотрели друг на друга. Щеки Флоры еще горели, глаза от волнения поблескивали. Мигель в полном отчаянии должен был признаться, что еще никогда она не казалась ему столь прекрасной: под локонами, подобранными голубой лентой, виднелись шея и уши, два малюсеньких, ювелирно выточенных вопросительных знака.

- Послушай, Мигель, - сказала Флора, голос ее звучал мягко, певуче, однако непреклонно, - сейчас я ничего не могу тебе ответить. Но моя мама не хочет, чтобы я ходила с мальчиками, пока не окончу колледж.

- Все мамы всегда твердят одно и то же, - настаивал Мигель. - Да и откуда она узнает? Мы будем встречаться, как ты скажешь, пусть только по воскресеньям.

- Я отвечу тебе попозже, сначала мне надо подумать, - произнесла Флора, опуская глаза. И через секунду добавила: - Прости, но теперь мне надо идти, уже поздно.

Страшная усталость, расползавшаяся по всему телу и расслаблявшая, охватила Мигеля.

- Ты на меня не сердишься, Флора? - спросил он жалобно.

- Ну что ты! - живо ответила она. - Не сержусь.

- Я буду ждать сколько захочешь, - сказал Мигель. - А до тех пор мы будем видеться, да? Пойдем в кино сегодня днем, хорошо?

- Сегодня днем я не могу, - отказалась она по-прежнему мягким тоном. Меня пригласила Марта.

Казалось, горячая струя обожгла Мигеля - так больно отозвался в нем этот ответ, которого он, правда, ждал и который тем не менее показался столь жестоким. Значит, верно то, о чем в субботу зловеще прошептал ему на ухо Папуас. Марта оставит их наедине - это ее обычная тактика. А потом Рубен станет обстоятельно рассказывать своим друзьям, грифам - столь гордо они себя прозвали, - как вместе с сестрой он, Рубен, составил план действий, наметил место и час. А Марта в награду за услугу потребует себе право подглядывать из-за шторы.

- Ну не надо, Флора. Пойдем на дневной сеанс, как собирались. Я не буду говорить тебе про это. Обещаю.

- Не могу, правда, - сказала Флора. - Я должна пойти к Марте. Она приходила вчера и звала меня. А потом мы погуляем с ней в парке Саласар.