Вожделение бездны

останавливалась и лицо белело. Партнёры пугались: нельзя выдавать себя. Карты! И я навек бросила игры. Все до единой.

- И никогда больше? Даже сейчас, когда всюду казино?

- Боже упаси. Даже не заходила ни разу. Да и какие там игры! Дурацкие нагрузки

на судьбу. Везение! А мне не хочется проверять какое-то везение. Преферанс - для головы. Считать надо. А тут - фу. Ерунда.

- Откуда вы знаете, если не заходили?

- Я книжки читаю, кино смотрю, с людьми разговариваю. Журналистика, знаешь ли, позволяет иногда получать информацию бесконтактно.

- А тот ведущий, ну с телом Ленина, он потом работал?

- Разумеется. Прочихался, водки попил - и на другой же день обратно. Это не лечится. Радио - игла, с которой не соскакивают. Особенно с иглы прямого эфира.

- А можно попробовать? - вдруг осмелел Магиандр.

- Выйду из отпуска, пойму, на какой планете нахожусь, попробуем. Сейчас я никто

и звать меня никак. Опальный субъект, которого ели, не съели, но аппетит, боюсь, остался.

- Но мамы нет… - нахмурился он, полагая, что я совершила некую речевую ошибку.

- Мне жаль безумно, поверь, честное слово! Но ведь она не одна…

- Как?.. Ведь всё выяснилось! Все письма, разными почерками, на всех этих бланках, писала только она!..

- Ребёнок. Давай ты не всегда будешь спорить со мной, а только изредка, идёт?

- Вы думаете, у неё были сообщники? - возмутился он.

- Сообщник анонимщика - эпоха. Время действия. Историческая обстановка. Язык и контекст. Словом, очередные задачи советской власти… А, ты не читал…

- Вы меня утешаете или пугаете?

- Сама не знаю, как относиться к этому. Ты ведь совсем юный, а уже столько пережил. В мирное время - сирота, на ровном, казалось бы, месте. Смотри, что получается: в один миг ты остался без матери, а в какой-то степени и без отца - он, конечно, найдётся, уверена! Взрыв, будто метеорит упал на семью, где не собирались ни умирать, ни убегать. И сидишь ты сейчас в кафе с представителем прессы, а сидел бы дома и смотрел на других представителей, только на экране. И радио слушал бы равнодушно, там про других, и всё это умора и кино.

- Пресса принесла в наш дом смерть. Началось-то не с вас. Объявление было всероссийское, новости министерства, про Дарвина и религию.

- Формально - да. Но куда бежать от прессы? Некуда. Почти все, чуть что - к прессе. Всё она, зараза, понимает, умеет и знает.

- Мне сейчас хорошо, - вдруг притормозил он. - С вами.

- Спасибо, стараюсь, но это частное определение. Знаешь, я могла бы уехать в отпуск подальше от Москвы, прогуляться по свету. А я сижу в городе, в опасении, что без меня произойдёт захватывающее, решающее, и моё межеумочное состояние тоже результат воздействия прессы - уже на меня лично. Эффект-иллюзия участия в жизни. Но я умею с этим бороться, могу - не всегда! - оторвать мух от котлет и дифференцировать: где я и моё, а где внушённое. Большинство прочих потребителей современной информации этого уже не могут.

- И вы думаете, мама писала как бы… ото всех?

- Безусловно. Иначе в этом жанре не пишут. Рука не поднимется.

- Пойдём пройдёмся… - вдруг очень жалобно попросил он.

Мы два часа брели по улицам, не глядя друг на друга. Молчали каждый о своём. Мне было неловко, хотелось избавить мальчика от игл, вонзённых обстоятельствами места и времени, но я не знала как.

Глава 28

Как так: корова чёрная, а молоко белое? Людям на потешенье, всему свету на удивленье. Тарабарская грамота. Потерял - не сказывай, нашёл - не показывай!

- Баблотека. Ух! Смотри, что я придумал! - сказал Ане Кутузов утром, новым, до хруста свежим.

Девушка смиренно ждала, пока профессор выбирался из мешка. Он провёл ночь на

журнальном столике подле своей пирамиды, куда ему действительно принесли перины, постелили, огородили. Он выспался глубоко и полно.

- Обстановка навеяла? - расшифровала девушка.

- А ты думала! Не каждый день поспишь посреди… С этимологией баблотеки всё ясно?

- Ты меня не уважаешь. А откуда знаешь бабло?

- Я и про башли слыхал, и про капусту. Я же учёный, детка, и отец твоего ровесника. У меня сто человек детей в универе.

Профессор отправился в душ. Оказалось - обширная территория, покрытая плиткой от Валентино. В углу скромно спряталась двухместная джакузи, в другом - кабинка с музыкой, собственно душ, в третьем - понятные жизненные удобства, в четвёртом - ну гримуборная для кордебалета. В серединке можно устраивать кремлёвскую елку, водить хороводы, не толкаясь, но - не сезон.

В баблотеку вернулся новый человек. Воодушевлённый. То есть из-под душа. В Москву! Три раза.

Как ни скор был побег, Кутузов успел захватить из дому и вещи для тела, и

вытащить из кладовой старую дорожную сумку, способную менять фасон и размер. Аня отметила запасливость, не повреждённую бедствиями.

Завтрак подадут через десять минут, сообщила она и тактично оставила больного наедине с его сокровищами, а он, вытряхнув из сумки всё до пылинки, обошёл пирамиду и выбрал три фолианта, так, средней руки, уложил на дно, прикрыл их свитером и застегнул замки на минимальный размер сумки. Нелегко было решить со