Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

— Я знал Бажанова. Он у меня работал в орготделе ЦК, потом перешёл в секретариат Сталина… Он пишет о себе: секретарь Политбюро. Это враньё. Технический секретарь, записывающий… В двадцать восьмом году бежал. Он троцкист, видимо, был. А потом стал белым. Способный парень был. Но жуликоватый…

Способный — это точно. Иначе вряд ли бы сделал в ЦК головокружительную карьеру. Впрочем, без второго качества — жуликоватости — это было бы невозможно.

Орготдел ЦК КПСС в пору пика своего могущества состоял не менее чем из двух сотен ответственных работников плюс около сотни технических. Это было самое крупное по численности подразделение ЦК. И самое влиятельное — ни один заведующий отделом ЦК не мог взять себе даже рядового работника без согласования с орготделом. В его номенклатуру входили десятки тысяч должностей партийного, государственного, военного, дипломатического, профсоюзного, комсомольского аппарата.

В 1922 году в орготделе работали всего пять рядовых сотрудников, которые маялись от безделья. Партия тогда ещё ни за что не отвечала, и стиль её малочисленного аппарата в центре ничем не отличался от любого бюрократического совучреждения. Всё те же коридорные слухи о назначениях, перемещениях, реорганизациях.

Малозаметному новичку, совмещавшему учёбу в МВТУ с технической работой в ЦК, которую он рассматривал как приработок, бешено повезло. Однажды в отделе проводилось совещание по вопросам советского строительства. Председательствовал Каганович.

Стенографисток в отделах ЦК тогда не было, и вести протоколы совещаний и собраний приходилось всем по очереди. Многие тяготились этой обязанностью и всячески её избегали по причине малограмотности и устойчивого пролетарского отвращения ко всякой деятельности, связанной с письменными упражнениями. Эту функцию обычно возлагали на новичков.

Бажанова тут же дружно делегировали секретарствовать. Он сел за маленький столик сбоку от президиума и принялся усердно протоколировать выступления. Особенно тщательно записывал речь своего начальника Кагановича. Это сослужило ему хорошую службу.

Через несколько дней позвонили из журнала «Советское строительство».

— Товарищ Бажанов, — просил редактор, — выручайте. Нам очень нужна руководящая статья на тему советского строительства в свете положений выступления Лазаря Моисеевича на совещании в отделе. Писать он отказывается, говорит, нет времени, да и всё сказал в своём выступлении. Говорят, вы вели протокол совещания. Не могли бы вы воспроизвести тезисы выступления товарища Кагановича и изложить их в статье за его подписью?

Бажанов сказал, что постарается помочь редакции.

Речь Кагановича была довольно толковой и умной, и придать ей форму журнальной статьи особого труда не составляло. Каганович прочёл и восхитился. Сам он был человек малограмотный, не получивший никакого образования, но говорил хорошо. А вот с изложением на бумаге не получалось. Не любил держать перо в руке Лазарь Моисеевич.

Надо было видеть, как гордился он статьёй, которую опубликовали в журнале. Это была его первая печатная работа, и он её всем показывал.

Открыв в молодом работнике способность, которая отсутствовала у него самого и у других сотрудников отдела, Каганович приблизил Бажанова к себе. Теперь ни одно совещание не проходило без фигуры Бажанова за секретарским столиком. Каганович направлял своего протоколиста и на общецековские мероприятия. А когда в конце марта — начале апреля 1923 года проходил очередной съезд партии, подготовка стенограмм самых ответственных речей поручалась тоже ему. При записи выступлений делегатов стенографистки что-то могли не расслышать, что-то не успевали зафиксировать. Первые распечатки текста нередко содержат смысловые ошибки, искажения. Поэтому к каждому выступающему прикрепляется сотрудник аппарата ЦК, который помогает максимально приблизить стенограмму к произнесённой речи. Здесь немало нюансов, тонких оттенков, глубокомысленных намёков. С самыми сложными текстами поручают работать Бажанову.

К концу двадцать второго года его уже знает Молотов — второй секретарь ЦК. После того как Бажанов отличился в работе над текстом нового устава партии, его замечает и сам генсек — Сталин. Генсеку очень импонируют предложения сообразительного молодого человека, занимающего скромную должность секретаря комиссии по пересмотру устава, о расширении функций партийного аппарата, который может стать сильным оружием в борьбе за власть. У Троцкого — армия. Что можно ему противопоставить? Крепкий, спаянный железной дисциплиной, обладающий громадными властными полномочиями партийный аппарат, охватывающий всю страну и подчиняющийся центру. Ему подотчётны все — правительство, армия, ВЧК. Своего рода государство в государстве.