Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

По словам Светланы Аллилуевой, зимой 1943–1944 года, уже после Сталинграда, Сталин сказал ей вдруг в одну из редких тогда встреч: «Немцы предлагают обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне — как на войне». Этим самым, заключает она дальше, он бросил Яшу на произвол судьбы… Это весьма похоже на отца — отказываться от своих, забывать их, как будто бы их не было.

Не менее трагична и судьба младшего сына Сталина — Василия. Известный футболист Н. Старостин в своих записках пишет, что Василий Сталин получил звание генерала в восемнадцать лет. Это не совсем точно. Личное дело генерал-лейтенанта В.И. Сталина свидетельствует о том, что войну он начал капитаном. В двадцать лет ему сразу присвоили звание полковника. Через четыре года он стал генерал-майором, а ещё через год — генерал-лейтенантом.

Но и это говорит о многом. Его попросту тащили за уши наверх, не считаясь ни с его силами, ни со способностями, ни с недостатками, — старались угодить отцу. Самый молодой генерал в мире, как отмечает Н. Старостин, был хроническим алкоголиком. С семи до восьми утра с ним ещё можно было обсуждать что-то на трезвую голову. Потом он приказывал обслуге: «Принесите!» Все уже знали, о чём речь. Ему подносили 150 граммов водки и три куска арбуза. Это было его любимое лакомство. Больше он ничего не ел. Вокруг него постоянно крутились люди, которые устраивали свои личные дела: «пробивали» себе квартиры, звания, служебное повышение. Молва о нём слыла такая, что если попадёшь к нему на приём, то он обязательно поможет.

Разномастные чиновники не давали ему прохода: он наивно выполнял бесчисленное количество просьб оборотистых людей, которые его использовали. Все вопросы обычно решались с помощью одного и того же приёма — адъютант поставленным голосом сообщал в телефонную трубку: «Сейчас с вами будет говорить генерал Сталин!» Пока на другом конце провода приходили в себя от произнесённой фамилии, вопрос был практически исчерпан. Василию нравилась роль вершителя судеб, в этом он пытался подражать отцу. Не приученный даже к минимальным умственным усилиям, он не был расположен к серьёзной государственной деятельности.

Ему разрешалось всё — автомобили, конюшни, псарни, огромные дачи, где устраивались невиданные кутежи. Ему дано было право распоряжаться огромными суммами, и он не знал цены деньгам. Беспутный образ жизни, жестокость и несправедливость к сослуживцам и командирам, которых он убирал с дороги и нередко упекал в тюрьму, привели к полнейшей деградации личности. И он стремительно покатился вниз. Уже через двадцать один день после смерти отца генерал-лейтенант В.И. Сталин был уволен из армии в возрасте тридцати двух лет без права ношения военной формы. После этого сидел в тюрьме, был сослан в Казань, где и умер, оставив после себя четверых жён и семеро детей.

Нельзя не согласиться с Д. Волкогоновым, который в связи с этим замечает, что на примере этой беспутной (и несчастной!) судьбы можно ещё раз убедиться: злоупотребление властью калечит всех в окружении, в том числе и собственных детей. Так уже бывало в истории. Цезари, достигая высот владычества, часто оставляли после себя детей, хилых духом и плотью, морально убитых ещё при жизни диктатора торжествующей безнравственностью.

Не сумел «вождь всех времён и народов» воспитать патриоткой Родины и свою любимицу — младшую дочь Светлану. У несчастной женщины неудачными оказались все её четыре брака, два из которых были с иностранцами. У Сталина была необъяснимая, прямо-таки патологическая страсть поскорее упрятывать своих родственников за решётку. Такая участь постигла отца первого мужа Светланы Григория Морозова. Ещё раньше не миновала она известного кинорежиссёра и журналиста А.Я. Каплера, в которого посмела влюбиться его дочь-школьница, её телефонные разговоры прослушивались и докладывались родителю. Каплер получил пять, потом снова пять лет в страшных лагерях под Интой.

С первым мужем Светланы Григорием Морозовым Сталин не встретился ни разу, твёрдо сказав, что этого не будет. И слово своё сдержал.

Он всюду видел врагов. Это было уже патологией, это была мания преследования — от опустошения, от одиночества. На вопрос дочери, в чём же была вина её теток, которых в 1948 году посадили в тюрьму, он ответил: «Болтали много. Знали слишком много — и болтали слишком много. А это на руку врагам…» Он был предельно ожесточён против всего мира.