Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Торопились все — и Сталин, и следователи, и прокуроры, и судьи. По странному стечению обстоятельств в день убийства Кирова в пожарном порядке, без обсуждения на Политбюро, без подписи главы государства председателя ЦИК СССР М.И. Калинина вышло постановление ЦИК об изменениях в существующем уголовно-процессуальном кодексе. Постановление, подписанное одним секретарём ЦИК А.С. Енукидзе, предусматривало следовательским отделам ускорение — в срок не более десяти дней — дела обвиняемых в подготовке или проведении террористических актов. Судебным органам дела слушать без участия сторон, а также не задерживать исполнения смертных приговоров, касающихся преступлений этой категории, в порядке рассмотрения возможности помилования, так как кассационное обжалование приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, запрещается. Органам комиссариата внутренних дел вменялось в обязанность приводить в исполнение смертные приговоры преступникам упомянутой категории немедленно после вынесения этих приговоров.

Спешил почему-то Сталин — спешило и следствие. Из Николаева всеми средствами выбивали показания. В его камере постоянно дежурили работники НКВД. Подследственный объявил голодовку, пытался выброситься из окна с четвёртого этажа во время допроса — его едва успели схватить за ноги. Все протоколы допросов незамедлительно посылались Сталину в Москву. Он рекомендует Агранову: «…подкормите Николаева, купите ему курочек и др. продуктов, кормите его, чтобы он окреп, а потом расскажет, кто им руководил, а не будет говорить, засыпем ему — всё расскажет и покажет». Одновременно звонит Ягоде: что-то вы там долго возитесь, «смотрите, морду набьём…» Николаеву обещают сохранить жизнь, создают лучшие условия содержания, ванну в камере оборудовали, вино к обеду стали подавать — лишь бы склонился к даче нужных показаний, указал бы на зиновьевцев. Указал. На 13 человек. Начали выбивать признания из них.

На пожар летело следствие — туда же и прокуратура путь держит. Быстрее, быстрее! Бывший следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Лев Шейнин в 1956 году даст такие показания: «Приехав в Ленинград, генеральный прокурор Акулов и его зам. Вышинский стали очень кратко передопрашивать обвиняемых, а я фиксировал то, что они показывали. Эти передопросы носили чисто формальный характер и продолжались по 20–30 минут. Причём в это время присутствовала и комиссия ЦК по этому делу в лице Ежова и Косарева. Передопрос сводился к тому, что обвиняемого спрашивали, подтверждает ли он свои показания, данные органам НКВД, и признаёт ли себя виновным». Далее Шейнин показал: «Обвинительное заключение писал лично Вышинский… Он же два-три раза ездил с Акуловым в ЦК к Сталину, и тот лично редактировал это обвинительное заключение. Я это знаю со слов Вышинского, который восторженно говорил о том, как тщательно и чисто стилистически редактировал Сталин этот документ, и о том, что Сталин предложил раздел «формула обвинения»».

Бешеная скачка продолжалась. К концу декабря проект обвинительного заключения попадает в Секретариат ЦК. Ежов и Акулов в сопроводительной записке просят назначить время обсуждения проекта. Сталин немедленно откликается резолюцией: «Молотову и др. членам ПБ. Предлагаю собраться завтра или сегодня ночью. Лучше сегодня в 9 часов». В тот же день обвинительное заключение обсуждается членами Политбюро, подписывается Вышинским, Шейниным и утверждается Акуловым.