Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

По всей вероятности, утверждает сын Куйбышева, готовилось покушение на отца. Может быть, хотели устроить автомобильную катастрофу или должны были обстрелять машину. Не исключено, что ехавшему с ними была уготована определённая роль и он струсил. Неизвестно, признался ли он Куйбышеву. Этот эпизод для всех членов семьи так и остался тайной. Во всяком случае, Владимир Валерианович и сегодня уверен, что это было предвестием трагедии.

Отчего же такая неприязнь Сталина к Куйбышеву? По мнению сына Куйбышева, к таким, как его отец, вышедшим из потомственных дворянских семей и получившим прекрасное образование, Сталин относился с предубеждением и подозрительностью. Но самое главное в том, что Коба не мог простить Куйбышеву его требования о создании параллельной комиссии ЦК по расследованию обстоятельств гибели Кирова.

Известно, что создания специальной комиссии от ЦК, которая бы имела право параллельно со следственными органами вести допросы убийцы Кирова и других арестованных, потребовал Орджоникидзе. Но что этого добивался и Куйбышев, было новостью. Считалось, что он был человеком Сталина, который к нему весьма благоволил. Партийный функционер городского, затем губернского масштаба, и вдруг в 1922 году — секретарь ЦК, в 1924-м — член так называемой «семёрки», руководящего исполнительного органа ЦК, где кроме него Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Сталин, Томский. Какие имена! Ясно, что этот взлёт возможен был благодаря мощному покровительству Сталина, ибо только они двое оставались в обойме к моменту смерти Куйбышева. Обязанный своим выдвижением Сталину, Куйбышев до конца жизни оставался усердным исполнителем его воли — таковой была точка зрения официальной историографии. Роли в этом тандеме строго определены: Сталин указывал дорогу, Куйбышев изо всех сил жал на педали.

Выходит, есть и другой Куйбышев, неизвестный, несговорчиво выглядывающий из тех «святцев», в которые его зачислили? С одной стороны — полнейшее послушание, повиновение могущественному покровителю, повторение вслед за ним, что Кирова убила троцкистско-зиновьевская банда (вспомним последний доклад на Московском областном съезде Советов 7 января 1935 года). С другой — волнение и возмущение, вызываемые арестами известных ветеранов революции, которых сразу же объявили заговорщиками и троцкистами. Версию о том, что Куйбышев открыто заявил: подоплёка убийства Кирова и методы ведения следствия вызывают сомнения, а посему следует создать специальную комиссию ЦК, — приводит и писатель В. Карпов в своей хронике «Маршал Жуков». «Это предложение, — пишет он, — было внесено на заседании Политбюро в конце декабря, а через месяц, 25 января 1935 года, Куйбышев скоропостижно скончался. Утром работал, а вечером принял лекарство и через полчаса умер. Официально было объявлено, что он умер от тромбоза. И уже через долгий промежуток времени, на процессе Бухарина, «вдруг выяснилось на следствии», что Куйбышев был отравлен, но вину, конечно, свалили на «зиновьевско-бухаринское охвостье»». Из этого вытекает, что Карпов допускает факт отравления Куйбышева, а сомневается лишь в причастности к нему Бухарина и Зиновьева.

Наше мифологизированное сознание с трудом верит, что были времена, когда Сталин отнюдь не был вне критики. Оказывается, ему возражали не только участники оппозиционных групп. Апологетика, искусственное возвеличивание Сталина стимулировали создание легенд и о тех, кто входил в его ближайшее окружение. Долгое время они составляли тот монолитный постамент, на котором возвышалась как бы вырастающая из него фигура вождя. В действительности это было далеко не так.

Отношения Куйбышева со Сталиным были не такими уж безоблачными. Не следует забывать и того, что Валериан Владимирович в годы гражданской войны был политическим комиссаром и членом реввоенсовета 1-й армии, той самой, которой командовал Тухачевский. Политкома и командарма связывала крепкая личная дружба. Доживи Куйбышев до разоблачения «заговора военных», кто знает, как сложилась бы его дальнейшая судьба. Наверняка подозрительный Коба вспомнил бы, кто комиссарил у давнишнего соперника по военной славе, чья подпись стояла рядом с подписью Тухачевского под оперативными приказами и планами контрударов.