Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Циркулярное письмо породило чудовищное самоуправство со стороны членов Донбюро. Они не замедлили откликнуться на требование центра своей собственной, ещё более жестокой директивой, о которой упоминал писатель А. Знаменский. Её долго скрывали. Наконец увидела свет и она. Приведём её полностью:

«В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний, Донбюро предлагает провести через соответствующие советские учреждения следующее:

1. Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправить их, как заложников, в районный революционный трибунал.

2. При опубликовании о сдаче оружия объявить, что в случае обнаружения по истечении указанного срока у кого-либо оружия, будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников.

3. В состав ревкома ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания, не коммунисты.

4. Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех бежавших казаков, то же относится и к кулакам, всякого без исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания».

«Круги» от директивы центра расходились всё дальше и дальше, узаконивая насилие и репрессии. Они обрушивались уже не только на врагов, не только на белоказачьи части, но и на одну из движущих сил революции — крестьянство. В соответствии с приказом ревкома Южного фронта за подписями Ходоровского, Гиттиса, Плятта и других при каждом полку учреждался временный военно-полевой трибунал, который двигался вместе с наступавшими полками. Являясь органом расправы со всякими контрреволюционными элементами, не принадлежавшими к составу армии (т.е. с крестьянами), трибунал действовал по пути продвижения частей и в местах их расположения. Приказом чётко определялся состав трибунала: политком полка, два члена и один кандидат из полковой парторганизации. Приговор трибунала обжалованию не подлежал. Опрос свидетелей мог иметь место в том случае, если трибунал находил это необходимым.

Дон онемел от ужаса. За Красной Армией шла другая армия — армия ревкомов, особых отделов, чрезвычайных комиссий, ревтрибуналов, и каждый из них был наделён правом расстреливать, казнить, резать. Ненависть к казачеству, якобы контрреволюционному с младенческих пелёнок, огульно переносилась буквально на всё население. Как будто казаки жили вне общества, не имели общенациональных связей с русским народом, а лишь творили безумное и беспросветное зло. Привязанные к своим куреням, снопам, телегам и пашне, они мешали осуществлению планетарных замыслов фанатичных вождей, раздувающих пламя мировой революции, в огне которого должны были исчезнуть целые народы.