Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля

Ответная реакция была страшной: арест старшего брата Папулии. В тридцатых годах он работал начальником политотдела управления Кавказской железной дороги. В тюрьму его увезли вместе с женой и детьми. Арестовывая Папулию, Берия тонко рассчитал удар. Зная, что Папулия был наставником Серго в юности, убедил генсека припугнуть этим популярного в партии Орджоникидзе. Не подозревая, что старший брат взят по прямому указанию Сталина, Серго напрасно уговаривал генсека допросить Папулию самолично, чтобы убедиться в его невиновности.

— Какой он враг? Папулия принимал меня в партию. Значит, и меня надо заодно арестовать.

Забегая вперед, скажем, что Папулия из тюрьмы уже не вышел. Тройка приговорила его к смертной казни. По некоторым сведениям, после смерти Серго Папулию пытали в кабинете Берии, там же и застрелили. Перед кончиной старый большевик выхаркнул кровь на роскошный том «К истории большевистских организаций Закавказья» — «шедевра» Берии как литератора и историографа.

Между тем в Москву возвращались комиссии, посланные Орджоникидзе на места для проверки обоснованности арестов, которые прокатились по большинству объектов наркомата тяжелой промышленности. Одну за одной перечитывал Серго справки, светлел лицом: нигде не обнаружено ни вредительства, ни саботажа. На основании отчетов комиссий было составлено официальное письмо в Политбюро, в котором отвергались обвинения в попустительстве врагам народа, свившим гнезда на предприятиях отрасли. Берия докладывает Сталину, что, по имеющимся агентурным данным, взбешенный Орджоникидзе хочет воспользоваться трибуной предстоящего пленума, на котором ему поручено выступить с содокладом о вредительстве в промышленности, чтобы дать бой НКВД. С этой целью нарком послал на места экспертов, собирает материал о работе индустрии, о ее кадрах. Речь шла о печально известном февральско-мартовском Пленуме 1937 года, основной доклад на котором — о необходимости массовых репрессий — сделал Ежов.

Намерение Орджоникидзе опровергнуть на пленуме обвинения во вредительстве не на шутку испугало Ежова, Берию и самого Сталина. В кремлевской квартире наркома производится обыск. Это было 16 февраля. Открытие пленума намечалось на 19-е. Оскорбленный и разгневанный Серго всю ночь с 16 на 17 февраля звонил Сталину. Дозвонившись под утро, услышал холодно-спокойный ответ:

— Это такой орган, который и у меня может сделать обыск. Ничего особенного…

Утром 17 февраля Орджоникидзе узнает, что все члены комиссий, направленные им на заводы и стройки наркомата, арестованы. В эту же ночь. Вместе с женами. Через несколько дней на Лубянку доставят всех начальников главных управлений Наркомтяжпрома. После кончины Серго такая же участь постигнет начальника его личной охраны Ефимова, личного секретаря Семушкина, всех людей, которые обслуживали Серго, включая сторожа на даче.

Позднее были арестованы младшие братья Орджоникидзе — Константин и Вано. Архив Серго был изъят и передан на «изучение» Берии. Горькой чаши репрессий не миновали почти все его родственники. Видимо, Сталин все же опасался, что Орджоникидзе заранее написал вариант письма пленуму и отдал его на сохранение кому-то из своих — для публичного оглашения.

Установлено, что утром 17 февраля у Орджоникидзе был разговор со Сталиным с глазу на глаз, и продолжался он несколько часов. Потом был второй разговор, безудержно гневный, со взаимными оскорблениями, бранью на русском и грузинском языках. Характер этих разговоров неизвестен. Они проходили без свидетелей. А. Антонов-Овсеенко приводит такую деталь, ссылаясь на свидетельство многолетнего сотрудника аппарата ЦК: «Сталин с порога отвергал все упреки и обвинения наркома, требуя от него разоблачения «врагов народа». Доведенный до крайности, Серго схватил Кобу обеими руками и, приподняв, бросил на пол. Тот молча поднялся, а Серго выбежал, хлопнув дверью. Через 20 минут на квартиру Орджоникидзе явился посланец Сталина:

— Григорий Константинович, вы должны тут сами с собой разобраться. В противном случае за вами через час придут.

Что обострило их отношения? Когда между ними пробежала черная кошка? Одна из наиболее распространенных версий заключается в том, что началом образования пропасти следует считать дни работы ХVII съезда партии — якобы тогда недовольные Сталиным собрались на квартире Орджоникидзе и вместе с ним обсуждали вопрос о смещении генсека. Другая версия тоже вполне правдоподобна: коварство Сталина в истории с Пятаковым. Обман вождя потряс Серго, и он начал готовить свое выступление на февральском пленуме ЦК, до конца поняв, что если не сказать всей правды, то делу Ленина будет нанесен такой удар, который поставит вопрос о жизни и смерти самой идеи социализма. А поскольку Сталин знал все обо всех, особенно о тех, кто был самим собою, Серго, работавший над обвинительной речью против террора, был убит по прямому указанию Сталина.