Вожди и заговорщики

До мая 1937 года Примаков ничего не признавал, несмотря на то что ему подолгу не давали спать и начали бить. Под давлением свидетелей Примаков признал факт своих бесед с кругом бывших

троцкистов: «Я не до конца порвал личные связи с троцкистами - бывшими моими товарищами по гражданской войне и при встречах с ними (с Кузьмичевым, Дрейцером, Шмидтом, Зюком) вплоть до 1932 года враждебно высказывался о тт. Буденном и Во-рошилове»²³.

Говорил ли Примаков правду хотя бы на этом этапе следствия? «Весь тридцать шестой год я прожила в Ленинграде…,- вспоминала Л. Брик.- Ив это время я, чем дальше, тем больше, замечала, что по вечерам к Примакову приходили военные, запирались в его кабинете и сидели там допоздна. Может быть, они действительно собирались свалить тирана»²⁴. Здесь необходимо напомнить, что закрытые встречи партийцев во внеслужебной обстановке строжайше не рекомендовались и воспринимались как фракционность. Итем не менее военные шли на риск. Причем не до 1932 г., а вплоть до ареста.

Почему Примакову важно сообщить, что встречи продолжались до 1932 года? Не потому ли, что позднее изменился характер бесед? Не только о Ворошилове и Буденном «враждебно высказывались»?

При реабилитации военных в 50-е годы их сенсационные признания объяснялись «зверскими избиениями»²⁵. Избиения и пытки все активнее использовались НКВД, и со второй половины 1937 года стали обычным делом. Но конкретные обстоятельства признаний не дают оснований для однозначного вывода о безотказном действии избиений. Следователь Авсеевич, допрашивавший Примакова, признает: «Ястал добиваться от него показаний о заговоре. Он не давал. Тогда его лично допросил Ежов, и Примаков дал развернутые показания о себе и о других организаторах заговора»²⁶. Очевидно, что признание Примакова объясняется не «физическими методами воздействия»- избиения Ежов поручал своим пособникам. Случилось нечто, что заставило Примакова принять решение и дать показания. Решающие аргументы Примакову предъявил Сталин.

Когда Сталин решил разгромить верхи собственной армии?

Вапреле 1937 года под благовидным предлогом (поступили сведения о подготовке на него в Англии теракта) первому заместителю Наркома обороны Тухачевскому не дали съездить в Лондон. Этот эпизод иногда называют «провокацией» против Тухачевского, тем более что материалов о подготовке покушения в КГБ не обнаружилось. Но был ли Сталин уже в это время готов унич-

тожить Тухачевского? Во всяком случае, отмена зарубежного визита об этом не говорит. Отправка маршала за рубеж, а затем отмена его, свидетельствует о том, что в это время уже шла какая-то проверка. Тухачевский не должен был стать невозвращенцем. Эта история может быть истолкована как недоразумение, а может свидетельствовать о первых, слабых пока подозрениях.

Германский чиновник П. Шмидт (псевдоним П. Карелл) высказал версию о том, что визит в Лондон и отмена его под благовидным предлогом должны были успокоить Тухачевского. Врезуль-тате он отложил переворот, первоначально намеченный на 1 мая (легко стянуть войска на первомайский парад)²⁷. Но подобная версия тоже не выдерживает критики - если переворот готовился, то чем манипуляции с визитом могли ему помешать? «Успокоив» Тухачевского, Сталин лишь обеспечил ему возможность спокойно готовить переворот. Если бы датой переворота планировалось 1 мая, Тухачевский все равно нашел бы повод остаться в стране. ИСталин, возможно, был бы свергнут.

Вапреле имя Тухачевского замелькало в показаниях руководителей НКВД из команды Ягоды, арестованных во время ежовс-кой чистки «органов». Один из них, М. Гай (не путать с товарищем Тухачевского Г. Гаем), после того как Ежов обещал сохранить ему жизнь, сообщил о заговорщической работе Тухачевского. Но этого, разумеется, было недостаточно, чтобы арестовать маршала. Уничтожавшиеся чекисты могли и клеветать на полководца, которого сам Сталин выдвинул на второе место в армии.

Настроение Сталина определилось как раз к 1 мая. После праздничного парада на Красной площади вожди и часть военачальников собрались на квартире у Ворошилова, и Сталин «сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в Октябрьскую годовщину»²⁸. Благодушное настроение в отношении командного состава на февральско-мартовском пленуме было забыто.

Второго мая был арестован командующий Уральским военным округом Б. Горбачев, которому предложили подписать признание в подготовке группой военных переворота, включая захват Крем-ля²⁹. Никакого шпионажа и вредительства. Горбачев подписал эти показания только 31 мая, после свидетельств других высокопоставленных военных. Вфинальных показаниях этих чинов тема переворота уже сильно разбавлена «вредительством» и «шпионажем».