Возле смоковницы. Заметки священника (СИ)

Интересно, что в разгар догматических споров еще середины первого тысячелетия от Рождества одним из дискуссионных вопросов было недоумение, что на Голгофе и после снятия с Креста происходит с телом Христа - оставляет в момент крестной смерти Бог свое человеческое тело или пребывает с ним? Как знаем мы сейчас, православие учит, что смерть над Богом полностью не властна и, несмотря на то, что Спаситель переживает смерть как отлучение души от тела и, следом, схождение со своей человеческой душой во ад, чтобы ад был разрушен, одновременно, Бог неразлучен со своим человеческим телом, и смертного разлучения здесь не происходит. Однако западное католическое богословие пошло иным путем, приняв мнение, что после крестной смерти человеческое тело Христа на время Богом оставлено. Отсюда развивает особая западная культура восприятия смерти. Один из художественных примеров которой весьма характерен: это знаменитая картина Гольбейна-младшего - "Мертвый Христос". Да, та самая, которая так поразила Достоевского и упоминается им в том контексте, что так можно и веру потерять. Действительно, для верующего человека Крест Христов это не натурализм (путем натуралистического восприятия, кстати говоря, отчасти пошел и Мэл Гибсон в своем знаменитом фильме, и это есть тоже дань западной культурной традиции), но "орудие спасения", где сам возможность восприятия спасения уже является благой и радостной вестью, кровь Христова в принципе животворит, а та или иная степень натуралистичности в восприятии Голгофы является второстепенной уже хотя бы потому, что никакой человек не в состоянии разделить со Христом полноту его богочеловеческого за нас страдания.

***

Воцерковление - расцерковление,

Горение - выгорание...

Это ли есть истинное о Господе собрание?

Впрочем, Христос, чаще, не в этом,

А в своем молении о Чаше -

Пока мы отягощены исключительно этими своими снами.

***

Споров не ищу, однако каждый христианин должен уметь дать отчет о своем уповании - так, кажется, апостол говорит, - поэтому, если кто вопрошает - отвечаем, а не прикидываемся ничего не знающими о Христе.

***

Почитываю тут дневники Андрея Тарковского ("Мартиролог"). Много рассуждений о Боге вообще, о культуре и искусстве, о задачах и проблемах творческого человека и т.д. и т.п. , но еще ни разу не встретил упоминания о Христе... Боюсь, что это весьма показательно. Общая религиозность, которая способна собой все заменить. В том числе и саму Истину, ведь без Христа Спасителя истины все равно ни в чем нет.

***

Похоже, что самого Андрея Тарковского всю его жизнь реальная принадлежность к Церкви мало волновала. Мало того, он не раз высказывался в том ключе, что Церковь в истории себя не оправдала, не выполнила своей миссии - и теперь, мол, нужен новый нравственный гений, новая духовно-нравственная жертва, чуть ли ни новый Мессия. И чувствовалось, что остается некоторая недоговоренность: а не я ли, Тарковский, этот Мессия?.. А ведь с проповедника нравственных идеалов спрос куда больше. Ну, а если ты заикаешься о том, что мир зашел в тупик и нужна новая духовность, тогда как сам нравственно живешь незнамо как, то грош цена твоей проповеди. "Жертвоприношение" в смысловом отношении просто ужасно: чтобы спасти мир, нужно иметь отношения с ведьмой, сойти с ума и сжечь собственный дом... Проповедь в чистом виде и в гораздо меньшей степени кино, чем остальные его фильмы. Правда, эта тема звучит уже в "Ностальгии" - в самосожжении одного из персонажей. И при этом, да, Тарковский остается великим талантом в жанре кино...

***

Подобает ли вообще христианину излишне переживать за мир во всем МIРЕ? Апостол ведь не зря говорит: "Ибо, когда будут говорить: "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами [постигает] имеющую во чреве, и не избегнут" (1Фесс.5:3) . Не лучше ли в первую очередь переживать за мир внутри себя, за мирное устроение собственной души? Апостол не зря указывает, что пагуба для всего мiра будет внезапной, хотя эта внезапность относительна - так же, как неожиданно приключаются роды для беременной на последней стадии самой беременности. Мiръ беременен собственной кончиной, Вторым пришествием и Страшным судом, но упорно старается делать вид, что всё это не имеет к нему отношения.

***

Никто нигде и никогда не может быть физически абсолютно безопасен, но может быть духовно безопасен во Христе.

***