Возлюби ближнего своего

Я предложил ему: — Метя, начинай ходить в храм, ты многое поймёшь, а потом, глядишь, и учиться поедешь. Сам священником станешь, и цыганам о Христе будешь проповедовать. Юноша смеётся, он очень доволен, но мои слова воспринимает как шутку.

Наконец процессия приблизилась к кладбищенским воротам и остановилась. Пришла пора сменить музыкантов, те, закончив работу, стали укладывать инструменты. Все, кто ехал, вышли из машин, и дальше шли пешком. Я хотел было уже запеть «Святый Боже…», но в этот момент душераздирающим криком закричала вдова. Поразительная метаморфоза, только что женщина ехала с нами, спокойно участвуя в общем разговоре, и тут на тебе, так закричать. Метя сразу же меня успокоил: — Ничего-ничего, не пугайся, у нас так принято.

Мы подошли к могиле, а вернее к склепу. Цыгане хоронят своих покойниках не так, как остальные. Они выкладывают могилу изнутри кирпичом, ставят в неё гроб и сверху кладут бетонную плиту. В склеп вместе с останками усопшего могут, словно в древнем Египте, класть какие-то вещи, ковры, бутылки с вином. Гроб поставили на возвышение, вдова стоит на коленях и продолжает вопить душераздирающим криком: — Кормилец, на кого ты нас оставил?! Хотя, у цыган чаще всего именно женщины являются кормильцами, а не мужики, как у нас. Правда, последнее время и в наших семьях всё больше зарабатывают женщины, так что уже и не поймёшь, кто кого кормит. А если муж дармоед, то чего по нему убиваться? Наклоняюсь к женщине и тихонько спрашиваю: — Ты ещё долго? Мне бы послужить. Крик на мгновение прекращается, и я слышу в ответ: «Ещё минуты полторы». Ладно, подождём.

Крик оборвался так же внезапно, как и начался. Вдова быстро и по-деловому уложила в гроб несколько свёртков. В одном, как мне показалось по форме, было спиртное, а что в других, я так и не разобрал.

Гроб стали опускать в склеп, и я, оставшись без дела, отошёл в сторонку, а потом, чувствуя себя совершенно лишним, решил вернуться в храм.

Собрав в саквояж свои пожитки, уже было пошёл пешком, и в этот момент меня отыскал Метя. — Хорошо, что я тебя нашёл, батюшка. Мы тебя сейчас отвезём. Ты уж извини, если что не так. Очень уж мне хотелось, чтобы наши видели тебя на кладбище, а то, не дай Бог, получится как с тем нашим родственником — самоубийцей. Я спросил:

— А, кстати, чем кончилась история с его похождениями с того света? Никого он больше не забирает? — А он, батюшка, никого и не забирал. Я стал о нём молиться, как ты меня научил, он пришёл ко мне во сне и сказал: — Метя, передай им, пускай они меня не боятся, я здесь совершенно не причём. Это их бес за грехи забирает. Так и передай, Метя, «за грехи». Не будут грешить, перестанут бояться».

Юноша простился со мной и побежал к своим, а я смотрел ему в след и удивлялся, как милостивый Господь, пытаясь докричаться до каждого из нас, предупреждает об опасности греха, даже и таким необычайным образом.

Пошла ли эта наука на пользу Метиному семейству, не знаю, только самого Метю с тех пор я больше не видел.

Три встречи (ЖЖ-20.03.10)

С Верой Павловной, человеком учёным, всю жизнь посвятившей исследованиям в области создания новых лекарственных препаратов, мы познакомились у нас в храме, лет пять тому назад. Она была уже человеком пожилым, но оставалась интересным и умным собеседником. «Вот, батюшка, — и она показывает мне упаковку, в которой находится флакон с жидкостью тёмного цвета, — в моих руках результат многолетних исследований. Но я не могу найти понимания ни у одного отечественного производителя, хотя то, что мне удалось получить, в своём роде уникально. Немцы предлагают за него приличные деньги, но мне бы хотелось оставить препарат на родине. Может, среди ваших знакомых есть люди, способные заняться его производством»?

«Вера Павловна, лекарственные препараты это несколько не моя область. Но, думаю, что если ваши лекарства не нужны здесь, то следует отдать их тем, кто в них реально нуждается. Если хотите, давайте послужим краткий молебен целителю Пантелеимону, а святой человек сам разберётся что делать с вашим изобретением. Молиться? Учёная женщина посмотрела на меня с нескрываемым удивлением, но как человек воспитанный, ничего не сказав, вышла из церкви. И я почему-то вспомнил, как однажды в воскресный летний день встретил возле нашего храма пожилую интеллигентную москвичку. В руках у неё было ведро, в которое она, после прогона коров на пастбище, подбирала с дороги навоз. «Матушка, — весело кричу ей, — сегодня праздник, оставь ты это дело, пошли Богу молиться». Вот она тогда посмотрела на меня точно так же, как и Вера Павловна, но правда, ещё и добавила: «Иди, иди, батюшка. Я в ваши поповские сказки с детства не верю».

Трудно общаться с учёными людьми, им кажется, что в жизни всё можно объяснить законами логики. А, если что-то на сегодняшний день и не укладывается в это прокрустово мерило, так это только на сегодняшний. Наука семимильными шагами идёт вперёд, и тайн становится всё меньше и меньше.