Возлюби ближнего своего

В Егорьевске, мы с батюшкой прошли в храм помолились перед десницей святого и стали ждать старообрядцев. Те входили во главе с нашими старыми знакомцами епископом Сильвестром и отцом Лаврентием, в сопровождении ещё, как минимум, пяти священников. Но священники ладно, на них я уже насмотрелся, больше всего меня интересовали миряне, было впечатление, что я попал в 17-й век. Бородатые мужчины — большей частью в сапогах и косоворотках. Сейчас так выступают танцоры в народных коллективах, поэтому наверно и смотрелось они немного киношно. Зато женские наряды поразили меня своим целомудрием и торжественностью. И, конечно же, платки, все, как один, белого цвета, повязанные женщинами так, что казалось, будто не хватает только короны — кокошника, для того, чтобы завершить целостное впечатление от их одежд.

Помню, с каким удовольствием я всматривался в эти лица, открытые лица русских людей, как они были красивы, особенно лица пожилых женщин под их белыми платками. Они напомнили мне матушку Фамарь с известного Коринского портрета.

Господи, помилуй, когда же, наконец, настанет время нашего единства? Пускай не литургического, но хотя бы исторического. Когда же мы перестанет подозревать друг друга во взаимных кознях и обижаться друг на друга. Давно пора поспешать, а то так и останемся непримиримыми, а иеговисты да сайентологи, так и будут под шумок нашей вражды, словно волки, утаскивать и резать наших овечек.

А ещё через месяц от отца Нафанаила узнаю, что Сильвестр избран митрополитом всей старообрядческой церкви. В своей речи на поставлении он сказал, что собирается продолжить линию своего предшественника на сближение позиций старообрядчества с православием.

Всё-таки, во время мне тогда кто-то принёс ту старинную книгу. Может, новый митрополит, готовя свою речь, и о ней вспомнил? У Бога случайностей не бывает, и в этом я только уверяюсь, всё больше и больше.

Время не ждёт

Уже поздно вечером позвонила мама:

— Саша, звоню поздравить тебя с днём рождения. Это сколько же тебе лет исполнилось?

— Мамочка, всего пятьдесят один.

В трубке молчание, потом снова мамин голос:

— Сынок, это ты у меня уже такой старый? Но ты особо-то не расстраивайся по этому поводу и не раскисай. А, вообще, ты давно обещал приехать, мы с папой по тебе уже соскучились.

Я обещал не раскисать и приехать в ближайшие дни.

Всякий раз, когда собираешься куда-нибудь в отпуск, да даже и не в отпуск, а просто поехать родителей навестить, в душе невольно появляется чувство какого-то ожидания, интриги, что ли. И какая эта интрига, по большому счёту, неважно, возможно, это будет случайная встреча, или разговоры с попутчиками по вагону. Всегда ждёшь чего-то нового, интересного. Ты думаешь, вот, увижу как изменились знакомые улочки детства, а если вдруг повезёт, то пообщаюсь с кем нибудь из старых друзей.

Выходишь из поезда, идёшь по залитым утренним солнцем улицам. Впереди у тебя только четыре дня, и хочется много где побывать, посмотреть, послушать, но ты понимаешь, что денёчки на родине промчатся очень быстро и тебе не удастся выполнить даже десятую часть от задуманного.

Неуловимая эта вещь, время. Только что приехал в свой город, а знаешь, что не успеешь оглянуться, а уже придётся возвращаться назад. Вот всегда так, можешь даже по часам следить за тем, как испаряются отпущенные тебе несколько деньков, а оно всё равно будет неумолимо мчаться, и от твоих поминутных взглядов на циферблат душе будет становиться только хуже.

Каждый возраст относится ко времени по-своему, в детстве нам очень хочется поскорее стать взрослыми, а время тогда тянется медленно — медленно. Но вот, наконец, мы вырастаем и уже никуда не торопимся, а время, словно нарочно, разгоняется всё быстрее и быстрее. Оно уже не идёт, и даже не бежит, оно летит, и ты летишь вместе с ним.

Сперва это тебя пугает, и ты с ужасом фиксируешь каждый прожитый год, а поздравления с очередным днём рождения воспринимаешь как издевку. А потом смиряешься и перестаёшь обращать на него всякое внимание, и только иногда с недоверием переспрашиваешь:

— Что, уже снова Новый год?

В Гродно время течёт по-особому, оно в нём ощущается, будто это физическая реальность. Гродно, вообще, какой-то странный город, в нём воздух, соединяясь со временем, словно превращается в вату. Ты живёшь в ней, дышишь ею, ешь вместе с ней, и даже спишь, утопая в «вате», словно в мягкой перине. Потому и жизнь проживается в славном, а некогда печальном городе Гродно, как один миг, не успел оглянуться, а вот уже новый десяточек разменял. И, главное, всё это так незаметно. Иногда только вырвешься из привычной временной ваты, посмотришь на себя в зеркало, ужаснёшься метаморфозам, и обратно в облака.

Вообще-то я поздний ребёнок, и среди взрослых людей всегда считался маленьким, и тут вдруг мама называет меня стариком. Вроде, всё должно быть как бы наоборот, чем человек старше, тем ему твой возраст кажется чуть ли не детским:

— Что, тебе всего пятьдесят? Ой, да ты ещё и жизни не видел, вот до моих лет доживёшь, тогда поймёшь что такое старость.