Возлюби ближнего своего

Штайнер внимательно посмотрел на нее.

— Чего ты так смотришь? — спросила девушка. — Того гляди напугаешь меня. А глаза-то у тебя какие! Господи, прямо как ножи! Давно женщину не имел, да?

— Как тебя зовут?

— Смеяться будешь — Эльвира. Это моей маме взбрело в голову. Ей всегда хотелось взлететь высоко. Давай ляжем.

— Нет, — сказал Штайнер. — Сначала выпьем чего-нибудь.

— А деньги у тебя есть? — быстро спросила Эльвира.

Штайнер кивнул. Обнаженная и беззаботная, она подошла к двери.

— Фрау Пошнигг! — крикнула она. — Принесите чего-нибудь выпить!

Хозяйка появилась так поспешно, словно стояла за дверью и подслушивала. Это была полная женщина в плотно затянутом платье из черного бархата. На румяном лице выделялись блестящие глаза навыкате.

— Могу принести шампанское, — услужливо сказала она. — Сладкое, как сахар!

— Водки, — ответил Штайнер, не глянув на нее. — Или там сливовицы, вишневки, можжевеловой — все равно!

Обе женщины обменялись взглядом.

— Вишневки! — решила Эльвира. — Высшей марки! Она у нас на верхней полке. Стоит десять шиллингов, котик.

Штайнер дал ей денег.

— Откуда у тебя такая кожа? — спросил он.

— Ни одного пупырышка, видишь? — Эльвира поворачивалась перед ним и так и сяк. — Это можно встретить только у рыжих.

— Да, — сказал Штайнер, — но на улице я и не заметил, что ты рыжая.

— Потому что я была в шляпке, мой миленький. — Эльвира взяла у хозяйки бутылку. — Хотите выпить с нами, фрау Пошнигг?

— Если разрешите? — Хозяйка присела. — До чего же вам хорошо живется, фройляйн Эльвира! — Она вздохнула. — То ли дело я, бедная вдова... всегда одинока...

Бедная вдова залпом выпила рюмку и тут же налила себе вторую.

— Ваше здоровье, шикарный господин!

Она встала и кокетливо посмотрела на Штайнера.

— От души благодарю! Позвольте откланяться! Желаю вам большого удовольствия!

— А ты ей понравился, котик! — заявила Эльвира.

— Дай-ка мне этот стакан, — попросил Штайнер. Он налил его дополна и выпил.

— Господи Иисусе! — Эльвира с опаской поглядела на него. — Ты ничего здесь не разобьешь, миленький? Эта квартира влетает мне в копеечку. Понимаешь, котик?

— Садись сюда, — сказал Штайнер. — Рядом со мной.

— Лучше поедем с тобой куда-нибудь. В Пратер[14] или в лес.

Штайнер удивленно взглянул на нее. Он ощущал постукивание каких-то крохотных молоточков в голове; они били изнутри по глазам.

— В лес, говоришь? — спросил он.

— Ну да, в лес. Или в пшеничное поле, летом там так хорошо...

— Пшеничное поле... летом? И что это тебе взбрело в голову? Пшеничное поле...

— А как же не взбрело? — торопливо и озабоченно затараторила Эльвира. — Ведь сейчас лето, ты что — не заметил, котик! Вот и хочется погулять в поле. Понимаешь?

— Не прячь бутылку. Ничего я у тебя не перебью, не бойся. Значит, пшеничное поле, говоришь... летом?..

— Конечно же, летом, котик! Зимой там небось холодно!

Штайнер снова наполнил свой стакан.

— Как ты приятно пахнешь...

— Все рыжие пахнут так, котик.

Молоточки застучали быстрее. Комната закачалась.

— Пшеничное поле... — медленно и как-то тяжело повторил Штайнер. — И ночной ветер...

— А теперь давай ляжем, миленький, раздевайся...

— Открой окно...

— Да оно же открыто, котик... Ну, иди сюда, я сделаю тебя счастливым.

Штайнер выпил.

— А ты-то была когда-нибудь счастлива? — спросил он, уставя глаза в стол.

— Конечно, была, и даже довольно часто.

— Да помолчи ты. Погаси свет.

— Сначала разденься.

— Погаси свет!

Эльвира повиновалась. В комнате стало темно.

— Ложись в постель, котик.

— Нет! Не в постель! Постель — это другое, черт побери! Не в постель!

Неуверенной рукой Штайнер налил себе еще немного вишневой водки. В голове перекатывался гул. Девушка прошлась по комнате. Она задержалась на минуту у окна и выглянула наружу. На темные плечи падал слабый свет уличных фонарей. За окном стояла огромная ночь. Девушка поправила прическу...

— Мари, — пробормотал Штайнер.

Она повернулась и приблизилась к нему, мягко и неслышно. Она подошла, спелая, как пшеничное поле, темная и неузнаваемая; от нее исходил аромат, свойственный тысяче женщин. И еще одной...

— Мария, — пробормотал Штайнер.

Девушка рассмеялась нежным грудным смехом.

— Сразу видно, что ты нализался, котик... Ведь меня зовут Эльвира...

VIII

Керну разрешили прожить в Праге еще пять суток; затем его выслали, дав бесплатный билет до границы. Он прибыл на таможенный пункт.

— Без документов? — спросил чешский чиновник.

— Да.

— Входите. Там уже кое-кто есть. Часа через два — самое время переправляться.

Керн вошел в помещение, где сидели три человека — очень бледный мужчина, его жена и старый еврей.

— Добрый вечер, — поздоровался Керн.

Они что-то пробормотали в ответ.

Керн поставил чемодан, сел на скамью и закрыл глаза. Предстоял долгий путь, и он хотел хоть немного вздремнуть.

— Вот только перейдем границу, Анна, — послышался голос бледного мужчины, — и сразу все станет лучше.

Женщина не ответила.

— Мы наверняка переберемся туда, — продолжал мужчина. — Наверняка! Почему бы им не пропустить нас?

— Потому что мы им не нужны, — проговорила женщина.

— Но мы же люди...