Возлюби ближнего своего

— Ничего не поделаешь! Не повезло! А ты… Ну, не будь же легкомысленной! Любой и в любую минуту может спросить у тебя документы!

— Но у меня есть документы!

— Что?

— Я получила временное разрешение, Людвиг!

Она вынула из кармана бумагу и протянула ее Керну. Тот сразу уткнулся в нее.

— О, боже ты мой! — медленно произнес он. — Значит, это все-таки удалось сделать! Кто помог? Комитет помощи?

— Комитет помощи и Классман.

— Господин надзиратель, — спросил Керн, — заключенному разрешается целовать даму?

Тот лениво посмотрел на него.

— По мне — сколько хотите, — ответил он. — Главное, чтобы она не передала вам при этом нож или напильник.

— Когда человек посажен на пару недель, это себя не оправдывает.

Надзиратель скатал себе сигарету и закурил.

— Рут, — спросил Керн, — вы там слышали что-нибудь о Штайнере?

— Пока ничего. Марилл говорит, что сейчас невозможно что-либо узнать. И писать он не будет. Он просто вернется. Внезапно и неожиданно.

Керн взглянул на нее.

— И Марилл этому верит?

— Этому все верят, Людвиг. Что нам остается?

Керн кивнул.

— Да, что нам остается… Он уехал уже неделю назад. Может быть, ему удастся…

— Он должен вернуться! Другого я и представить себе не могу.

— Время! — произнес надзиратель. — На сегодня хватит.

Керн обнял Рут.

— Возвращайся! — прошептала она. — Возвращайся быстрее! Ты останешься здесь, в Санте?

— Нет, они отвезут нас к границе.

— Я попытаюсь еще раз получить разрешение прийти к тебе! Возвращайся! Я люблю тебя! Возвращайся быстрее! И я боюсь! Я хотела бы уехать вместе с тобой!

— Нельзя. Твое разрешение действительно только в Париже. Я вернусь.

— У меня с собой деньги. Они спрятаны за бантом, Вынь, когда будешь целовать меня.

— Мне ничего не нужно. У меня есть все. Оставь их у себя! Марилл о тебе позаботится. Может быть, и Штайнер скоро вернется.

— Время! — напомнил надзиратель. — Послушайте, вас же не отправляют на гильотину!

— До свидания! — Рут поцеловала Керна. — Я люблю тебя! Возвращайся!

Она оглянулась и взяла со скамейки пакет.

— Здесь кое-что из еды. Внизу его проверяли, все в порядке, — сказала она надзирателю. — До свидания, Людвиг!

— Я очень рад, Рут! Видит бог, я очень рад, что ты получила разрешение! Теперь тюрьма мне покажется раем!

— Вот и хорошо! — раздался голос надзирателя. — Возвращайтесь в свой рай!

Керн взял пакет под мышку. Он был довольно тяжелым. Керн направился в камеру в сопровождении надзирателя.

— Вы знаете, — задумчиво сказал тот через минуту. — Моей жене шестьдесят лет, и на спине у нее небольшой горб. Странно, но иногда я почему-то вспоминаю об этом.

Когда Керн вернулся, кальфактор с ужином стоял как раз перед дверью камеры.

— Керн, — сказал Леопольд с безутешным лицом. — Опять картофельный суп без картофеля.

— Это овощной суп, — объяснил кальфактор.

— С таким же успехом можно сказать, что это кофе, — ответил Леопольд. — Я всему поверю!

— А что у тебя в пакете? — спросил у Керна вестфалец Монке.

— Кое-что из еды. Но что именно, сам не знаю.

Лицо Леопольда засияло.

— Раскрывай! Быстро!

Керн развязал веревку.

— Масло! — с благоговением произнес Леопольд.

— Желтое, как подсолнечник! — дополнил Монке.

— Белый хлеб! Колбаса! Шоколад! — продолжал Леопольд в экстазе. — И… целая головка сыра!

— Желтого, как подсолнечник! — повторил Монке.

Леопольд поднялся, не обращая на него внимания.

— Кальфактор! — повелительным тоном произнес он. — Уберите вашу бурду и…

— Стоп! — перебил его Монке. — Не так быстро! Ох, уж эти мне австрийцы! Потому только и проиграли войну в восемнадцатом году!.. Дайте сюда миски! — сказал он кальфактору.

Он взял миски и поставил их на скамейку. Потом схватил передачу Керна, разложил все рядом и залюбовался выставкой.

На стене, как раз над головкой сыра, одним из прежних узников тюрьмы было написано карандашом: «Все быстротечно, и жизнь не вечна».

Монке ухмыльнулся.

— Овощной суп мы будем считать чаем, — объявил он. — Ну, а теперь сядем и поужинаем, как образованные люди! Что ты на это скажешь, Керн?

— Аминь! — произнес тот.

— Завтра я приду снова, Мария!

Штайнер склонился над спокойным лицом, потом выпрямился.

Сестра стояла у двери. Ее быстрые глазки глядели куда-то поверх Штайнера. Она избегала смотреть на него. Стакан в руке дрожал и слегка звенел.

Штайнер вышел в коридор.

— Стоять на месте! — раздался чей-то повелительный голос.

С каждой стороны двери стояло по человеку в форме, с револьверами в руках. Штайнер остановился. Он даже не испугался.

— Ваше имя?

— Иоганн Губер.

Подошел третий и взглянул на него.

— Это — Штайнер, — сказал он. — Без всякого сомнения. Я узнал его. Ты меня тоже узнал, Штайнер, верно?

— Я тебя не забыл, Штайнбреннер, — спокойно ответил Штайнер.

— Трудно забыть, — хмыкнул мужчина. — Добро пожаловать домой! Я искренне рад видеть тебя снова. Теперь, наверное, немного погостишь у нас, правда? У нас построен чудесный новый лагерь, со всеми удобствами.

— Верю.

— Наручники! — скомандовал Штайнбреннер. — На всякий случай, мой дорогой! Сердце мое не выдержит, если ты еще раз вырвешься из наших рук.