Возлюби ближнего!

— Я этот конверт хотела отдать обратно почтальону, да передумала… Удивилась, правда, с чего это ты для своей переписки наш адрес даешь?..

И действительно было чему удивиться. На конверте, посланном Алексею Чудновскому, был четко указан адрес Нади.

Письмо, подписанное старшим инструктором горздравотдела, состояло всего из нескольких строчек:

«Алексею Дмитриевичу Чудновскому.

На ваше заявление с просьбой оказать содействие в срочном предоставлении вам койки в нервно-психиатрической клинике на предмет стационарного лечения сообщаем, что вы должны обратиться к лечащему вас врачу районного психодиспансера, от которого и зависит решение этого вопроса».

Алексей устало опустился на диван и больше жестами, чем словами, попросил воды.

— Ах ты господи, что я наделала, — засуетилась Ирина Федоровна и бросилась было к телефону вызывать неотложку.

— Не надо! — немного придя в себя, крикнул Алексей. — Не беспокойтесь! — А сам подумал, отирая взмокший лоб: «Что за чертовщина!» — Только вы не верьте… ерунда это какая-то… Чушь. Я совершенно нормальный, честное слово!

В глазах Ирины Федоровны Алексей увидел новый прилив тревоги.

— Вы, может быть, сомневаетесь?

— Да нет уж, — смахивая платком слезы, постаралась успокоить Алексея Ирина Федоровна. — Зачем же сомневаться?! Как сказал, так, значит, и есть. Я уж насчет всего предупреждена… Уж на что Будринцев, так даже он, когда Надя ему письмо прочитала, сожаление свое высказал. К нему, говорит, то есть к тебе, значит, чуткость проявить надо… А если разговор про болезнь зайдет — не перечить… Сумасшедшие, сказал, всегда себя нормальными считают, это уж самый верный признак.

— И вы этому поверили? — Алексей обхватил голову руками.

— Нет у меня к его словам веры, — строго сказала Ирина Федоровна. — А за Надю ручаться не могу. Только, думаю, и она этому не поверила. Смеялась все время. А он сердился и кричал. Потому я и попросила его уйти… Не люблю, когда в моем доме кричат.

— Вы разрешите, я это письмишко все-таки возьму? — немного успокоившись, сказал Алексей.

— А может, лучше порвать его, чтобы оно нервы тебе не портило? — робко предложила Ирина Федоровна.

— Ни в коем случае! Я его одному товарищу показать должен. Он клятву мне дал, что всю эту чертовщину обязательно на чистую воду выведет.

— Это кто же?

— Григорий Лукерьев! Знаменитый разгадчик всевозможных тайн! Самый лучший, самый известный, самый любимый фельетонист нашей областной газеты!

В этот вечер Алексей вторично посетил редакцию.

— Есть новый материал! — возвестил Алексей с порога комнаты.

— Вам кого? — спросил сидящий за столом усатый толстяк в темном безворотниковом пиджаке.

— Мне нужен фельетонист Лукерьев… Я у него уже тут был днем, на приеме… Принес кое-что новенькое.

Прежде чем ответить, толстяк долго раздувал усы.

— Фельетонист, говорите? Лукерьев?

Получив молчаливое подтверждение, толстяк рассмеялся, слегка поднялся с кресла, протянул руку:

— Фельетонист Лукерьев — это я. Будем знакомы. А тот, кто с вами говорил, всего лишь практикант… Способный, слов нет, но фельетонов пока не печатал… В отделе писем работает…

Усатый снял трубку местного телефона и, вызвав какого-то Васю Тарелкина, сказал:

— Это ты, Салтыков, он же Щедрин? Подожди, подожди, не перебивай, а слушай… внимательно. Ты что же себя за другого выдаешь?.. Ну как же этого не было, если… Как ваша фамилия? — отрываясь от трубки, спросил Лукерьев.

— Он тут ни при чем, — взмолился Алексей. — Он себя Лукерьевым не называл, я сам так решил…

— Ну уж ладно, — смилостивился Лукерьев, — прощаю на первый раз. А ты — раз взялся за это дело, то и доводи до конца… Ладно, ладно, прибегай скорей, не заставляйте себя ждать, ваше преувеличество!

Алексей не скрывал разочарования.

— А я-то думал, — сказал он Лукерьеву, — моим делом займетесь вы сами.

— Зря огорчаетесь, молодой человек… Ей-богу, зря. За Васю Тарелкина я отвечаю головой. Парень он талантливый и дельный.

— Уж больно мое дело сложное, — попытался было вставить Алексей.

— Потому я вам Тарелкина и рекомендую. Тарелкин не подведет! Ручаюсь!

Очевидно, желая придать своим словам как можно больше веса, Лукерьев взял со стола уже знакомую Алексею фотографию.

— Клянусь портретом Михаила Кольцова, что Вася Тарелкин не только хорошо расследует ваш материал, но и напишет отличный фельетон!

Алексей невольно улыбнулся.

Старый журналист и не ведал, что, стараясь во всем походить на своего учителя, Вася Тарелкин принял на вооружение не только его журналистские приемы, но и привычку клясться именем любимого фельетониста.

Лже-Лукерьев пришел, когда подлинный хозяин комнаты, забрав портфель, отправился «на объект».

— Ох и ругал же меня, наверное, старик? — спросил Вася Тарелкин, виновато опустив глаза.