Возлюбить себя

Благодаря Шурову носу, мы стали владельцами несметного количества всё той же тушёнки, разных паштетов и каш, зелёного горошка. Рыбных консервов самых разных видов и наименований. Овощные консервированные продукты, соки в стекле. Фрукты разных мастей, — от ананасов и манго, до груш и абрикос, — в собственном соку и в прочных, крепких банках. Сосиски и ветчина, кофе и детское молочное питание. Всё в пищевой жести. Уксус и дрожжи, специи в плотном пластиковом контейнере, некоторое количество конфет в жестяных банках. Чай прелестных сортов, вино, коньяки и прочее, даже элитное, спиртное.

Впрочем, я ни от кого не скрывал, что всякий, кто посмеет напиться или просто взять понюхать сей продукт без моего ведома, окажется за воротами, а то и с пулей в башке. Надо сказать, народ и сам уже понимал, что пьянство в такое время — прямой путь к предкам.

Поэтому к моим словам все отнеслись серьёзно. И заявили, что головной боли и тошноте предпочтут маслины и сгущёнку, коих мы также собрали изрядно.

По прибытии на Базу, прежде чем заложить всё это добро на хранение, моим придётся попотеть, сортируя, зачищая и смазывая начавшие уже ржаветь банки и крышки. Но, слава тебе, Господи, мы успели!

Успели до того, когда вся эта бесценная еда стала пищей вод. А самое главное, и большинство бы со мною согласилось, мы стали до неприличия состоятельны на курево. Две тысячи триста блоков сигарет, — от «Лаки страйк» до «Салем» и «Данхилл». Мы просто онемели. Да что там! Мы просто были раздавлены впечатлениями и радостью от подобной находки…

Неведомым чудом эти сигареты оказались сложенными на поддоны и наглухо перетянутыми. Сверху киппер-лентой, и в несколько слоёв плёнкой в разных направлениях. Каждая коробка. И залита некой субстанцией, напоминающей расплавленный пластик.

Такое было ощущение, что их специально готовили к подобным испытаниям. Скорее всего, их готовили к перевозке в сырых трюмах либо в балластных водах судна. Поскольку на всех пачках отсутствовала российская акцизная марка и русские надписи, это могло быть только контрабандой, не обнаруженной нашей зажравшейся и обленившейся на взятках таможней. Точно такое же зрелище представляли собой турецкие макароны, и без того фасованные в полиэтиленовые мешки, да вдобавок столь «усиленные». Не менее трёх тонн качественных, абсолютно пригодных в пищу спагетти.

Точно так же были упакованы некоторые продукты и спиртное.

Если нам удастся обеспечить чему-то дальнейшее приемлемое хранение, чему-то тепловую переработку и повторное перетаривание, на несколько лет вперёд мы можем не беспокоиться о хлебе насущном. Когда же мы сможем вырастить достаточный урожай пшеницы и овса, мы сможем не экономить более на тающих на глазах запасах сухарей и галет. Хотя макароны вкусны и без хлеба, а их мелко перемолотая «крупка» после замешивания с водой и дрожжами позволяет печь отличные «пышки»! А дрожжи я благоразумно припас…

«Ищите — и обрящете. Толцыте — и отверзется». Смысл сказанного раскрывался передо мною с новой, вполне применимой к ситуации, силой.

А впереди нас ждало ещё немало «точек». Заблаговременно составив маршрут, я отправил на ближайшие из них разведку с прикрытием.

XXIV

Крестьянин есть существо вечное и независимое от всех культур, к которым он принадлежит. Вера настоящего крестьянина древнее христианства. Его боги — древнее любых богов более развитых религий.

Освальд Шпенглер. «Закат Европы»

Если смотреть на наши края с высоты разброса птичьего помёта, даже самый зачуханный хутор или аул в этой перспективе кажется райским уголком. Грязь и убогость особенно бросаются в глаза, когда индивид лежит в них посреди улицы. Всё остальное можно проигнорировать, либо воспринять как «некоторые недостатки» человеческого существования.

Хотя всё становится относительным, если сравнивать то, что окружало нас ВНИЗУ, с тем, что виделось здесь. Царящее на побережье грязевое и руинное безобразие выглядело форменным свинством на фоне кажущегося идеальным состояния этих абсолютно не тронутых бедствием посёлков.

То, что раньше считалось убогостью относительно растущих удобств и блеска городов, нынче вызывало чуть не священный трепет.

Появление нашей вооружённой группы на околице вызвало форменный переполох. Вечно шныряющие на окраинах детишки подняли ор, развернулись в сторону строений и задали стрекача. Мне пришлось стащить с головы каску и подшлемник. Здесь жили люди, которые меня знали ещё по мирной жизни. И было бы неплохо, чтобы меня снова узнали…