Возлюбленная Пилата

Клавдия Прокуда ждала ее в небольшой комнате, не такой просторной, но и не такой скромной, как тот зал, в котором она встречалась с Пилатом. Здесь были мягкие кресла и кушетки, на стенах висели римские и греческие ковры с изображениями богов и людей, а на почетном месте стоял алтарь Августа, явное свидетельство того, что супруга прокуратора не собиралась принимать у себя ортодоксальных иудеев.

Прокула сидела за маленьким, украшенным резьбой столом из темного дерева. Она указала на стоящий перед ним табурет.

— Садись.

Клеопатра предпочла бы сесть в кресло, однако выбирать не приходилось.

— Я пригласила тебя сюда, чтобы выяснить некоторые вопросы, — сказала Клавдия Прокула. Она сложила руки на столе и пристально посмотрела на Клеопатру. «Холодная и высокомерная, — подумала Клеопатра, — как и подобает знатной римлянке по отношению к македонской гетере».

— Меня не касается, как ведет себя прокуратор, когда он долго находится в одиночестве, в дороге, без меня, — произнесла Прокула ровным голосом. — Но я не хочу тебя и других… подобных знакомых видеть в моем доме.

— Без нужды я не приехала бы, госпожа. Я могла бы более приятно провести время.

— В этом я не сомневаюсь. Какая же нужда пригнала тебя сюда?

— Твой супруг не разговаривал с тобой?

— Он занят.

Клеопатра кивнула.

— Да, конечно. Но мою историю долго рассказывать.

— Постарайся как можно короче.

Пока Клеопатра рассказывала, на лице супруги прокуратора не было ничего, кроме холодного величия.

— Неприятно, — констатировала Прокула. — Но я поняла, зачем ты сюда приехала. Что Пилат собирается для тебя сделать?

— Он еще ничего не решил, госпожа. Письмо к прокуратору Египта было бы целесообразным, если бы этот Приск не состоял с ним в родстве.

— Каждый с кем-то в родстве, — заметила Прокула. — И у каждого есть враги, которых он может направить против него.

— Ты имеешь в виду конкретного человека?

— Почему я должна тебе об этом говорить?

Клеопатра скрестила руки. Она подумала, стоит ли ей подавить улыбку, но потом все же улыбнулась.

— «Потому что каждый с кем-то в родстве», — повторила она слова Клавдии.

— Как прикажешь это понимать?

— Девятнадцать лет назад… ты взяла меня на руки и приласкала, госпожа.

Прокула не потеряла самообладания, но ее глаза расширились.

— Я, тебя? Где это было?

— Припоминаешь девятилетнюю девочку, которая сумела жонглировать тремя, а потом четырьмя глиняными куклами? Одна упала и разбилась, а я заплакала.

Прокула смотрела на нее, явно пораженная.

— Я… я помню девочку, — сказала она запинаясь. — Где это было? В загородном доме… в Антонии?

— Недалеко от Тускулума, госпожа.

Прокула оперлась подбородком на правую руку, а левой указала на Клеопатру. — Как ты попала… в Антонию?

— Она… Как назвать дочь моего деда от другой женщины? Сводная сестра моего отца? Тетя?

— Этого не может быть. — Прокула откинулась на спинку кресла и покачала головой. — Этого не может быть. Ты дочь… Александра?

— Которого вы называли Александром Гелием, Солнцем, а его сестру-близнеца Клеопатру Селену Луной. Дети Марка Антония и Великой Клеопатры. — Она произнесла это спокойным голосом, даже расслабленно. В ее голосе не было торжества, потому что она не собиралась претендовать на место, занимаемое Клавдией Прокулой.

Супруга Пилата еще больше откинулась назад. «Если бы у кресла не было спинки, — подумала Клеопатра, — то она сейчас упала бы навзничь на пол».

— Дай мне это осмыслить, — сказала Прокула. — Ты дочь Александра. Внучка Клеопатры и Марка Антония. После победы, после смерти твоих деда и бабушки, Октавиан Август, возвращаясь с триумфом в Рим, забрал вас с собой. Ах нет, не вас. Твоего отца и его сестру. И передал их законной римской супруге Марка Антония, своей собственной сестре Октавии. Клеопатру Селену выдали замуж за мавританца Иубу. У них есть сын Птолемей, не так ли? Он уже… девять лет правитель, сначала два года был соправителем, а сейчас уже семь лет как король Мавритании.

— Два года после смерти Иубы мой отец… помогал своей сестре и племяннику, — сказала Клеопатра. — Точнее, обогащался. С тех пор, как я слышала, он живет под охраной на острове у побережья Мавритании.

— Дай мне еще подумать. — Прокула, прикрыв глаза, стала водить по столу указательным пальцем, рисуя воображаемые линии, от которых шли родственные ответвления.

— Октавия, сестра Августа… От Марка Антония у нее две дочери, обеих зовут Антониями. Младшая вышла замуж за Друза и родила от него Германика, Ливиллу и Клаудия. После смерти Друза она больше не выходила замуж, а посвятила себя семье. Она приняла на себя заботу и о других детях Марка, не так ли? Клеопатра Селена была при Октавии, пока Август не выдал ее замуж за Иубу. Александр Гелий… — Она замолчала.

— Александр Гелий, — продолжила Клеопатра, — тоже был при Октавии, а потом жил у Антонии как сводный брат и гость. Говорят, Друз его не любил. Вскоре он уехал в Мавританию, к своей сестре и ее мужу. Но перед этим от него забеременела одна из служанок Антонии. Она умерла при родах, и моя добродетельная тетя Антония взяла меня к себе. Она, как всегда, заботилась обо всей семье.