Возлюбленная Пилата

Руфус не ответил. Дидхама повернулся на лошади и что-то крикнул, указывая на Рави и Глауку. Пленники с трудом спешились. Глаука скорее упала, чем слезла. Люди Дидхамы тут же схватили их за руки и повели к воротам крепости.

За это время Деметрий успел рассмотреть здание. Нижний этаж был сложен из тесаного камня. Сверху лежали толстые балки, а над ними по меньшей мере еще один этаж из глиняных кирпичей. Запрокинув голову, он опять подумал, откуда здесь древесина и глина. Из внутреннего двора доносился запах дыма. Если его не обманывало обоняние, горели дрова и сушеный верблюжий навоз. Опять дерево.

Сдавленный хрип заставил Деметрия обернуться. Сзади него была Глаука. Ее вели два араба, поддерживая под руки. Во время изнурительного путешествия он видел ее только издалека, не имея возможности с ней поговорить. Так же, как и с Рави. Теперь, когда он увидел Глауку вблизи, то испугался. Бледно-серое лицо молодой женщины, все в царапинах, было покрыто пылью. Но не в этом крылась причина бледности. Ее глаза лихорадочно блестели. Она смотрела на Деметрия неестественно горящим и в то же время отсутствующим взглядом.

— Что с тобой? — спросил он.

Дидхама в нетерпении крикнул:

— Иди! Поговорить сможете позже.

Рави тоже изменился. Только сейчас Деметрий заметил, как осунулся и постарел его товарищ. Но прежде чем он успел что-либо сказать или спросить, их протолкнули мимо часовых в крепость правителя разбойников.

Внутренний двор размером приблизительно сорок на пятьдесят шагов. Со всех сторон возвышались стены из тесаного камня. Над ними были надстроены, как он теперь увидел, два этажа из глиняных кирпичей, опирающиеся на балки. В стенах были оконные проемы, высоко вверху зубцы, а по углам возвышения, похожие на башни. На них он заметил часовых. Пленников затолкали в один из входов в северной стене, потом, поднявшись с ними по лестнице на второй этаж, завели в маленькую пустую комнату.

Руфус последовал за ними. Он остановился в дверях и наблюдал, как другие мужчины, слуги или рабы, расстилали на каменном полу циновки и приносили кувшины с водой, тазики и чаши.

— Располагайтесь, — сказал он, когда те ушли. — Князь пошлет за вами, как только у него появится время и желание с вами поговорить. До этого времени… отдыхайте.

Он вышел. Два человека Дидхамы закрыли дверь. Деметрий услышал, как снаружи задвинули засов. Потом послышался звук удаляющихся шагов.

Деметрий повернулся к Рави и Глауке. Глаука в изнеможении упала на одну из циновок и закрыла глаза. Рави медленно подошел к оконному проему, который находился довольно высоко, встал на цыпочки, выглянул наружу и, повернувшись, сказал хриплым голосом:

— Внизу внутренний двор. Наверное, самый лучший выход — выброситься из окна.

— Не говори ерунду. — Деметрий подошел к индийцу и схватил его за плечи. — Дружище, что с тобой? И с тобой, Глаука? Вы выглядите как ваши отражения в старом почерневшем зеркале.

Рави пошевелил бескровными губами. Они потрескались, и ему было больно говорить.

— Эта бесконечная езда, — произнесла Глаука еле слышно. Она приоткрыла глаза. — Непрерывная спешка. Никаких вестей, постоянное молчание. Что с нами будет?

Рави молча кивнул.

И вдруг Деметрий понял, что их обоих охватила паника. Страх и ужас перед неизвестностью. Он прислушался к себе, своим чувствам и с удивлением обнаружил только озлобленность, досаду и недоумение. Никакого страха. Или нет… чуть-чуть страха, но больше злости. В пути он не задумывался о состоянии Глауки и Рави. Но даже если бы он догадался о том, что творится в душах его товарищей, у него не было возможности поддержать их. Конечно, в другой ситуации он попытался бы успокоить Рави и Глауку, сказав им, что рассчитывает на переговоры с арабами, которые обязательно будут расспрашивать его о планах римлян, что он надеется каким-нибудь образом просчитать наперед ходы Руфуса. И так же неожиданно Деметрий понял, что все это не помогло бы ни Рави, ни Глауке.

В отличие от него они не были посвящены ни в какие тайны. Они не могли надеяться на то, что их знания будут востребованы. Возможно, их будут пытать, а потом убьют или обменяют. Никакой надежды на спасение. Для Глауки и Рави не оставалось ничего, кроме неизвестности и отчаяния перед лицом совершенно непонятного, бессмысленного развития событий. На что они могли рассчитывать? Глауке грозила участь многих женщин и девушек: она будет рабыней, игрушкой могущественного мужчины, а после того как он ею вдоволь натешится, ее выбросят в пустыне, и она умрет там. Или ее сделают игрушкой для многих мужчин. А для Рави, возможно, не оставалось ничего, кроме пыток и смерти. И вопроса: «Почему?»

— Я… — начал Деметрий и замолчал.

— Ты тоже ничего не знаешь, не так ли? — перебил его Рави.

— Ничего. Кроме того, что они, возможно, попытаются выведать у нас какие-то сведения. Но какие?