Возлюбленный из ваниар (СИ)

После Исхода нолдор праздник урожая обещал стать грустным, но Ингвэ пригласил оставшихся жён Первого Дома в свой дворец на склонах Таниквэтиль, обещая им развеять их печали и отвлечь от свалившихся невзгод.

— Скажу тебе откровенно: если бы речь шла только о Первом Доме, все мы нисколько не пожалели бы об их отсутствии, — призналась ему Индис.

— В любом случае, и ты сама, и твои невестки достойны хорошего торжества и того внимания, что мы можем подарить вам.

Так что в означенное время повозки нолдорской работы прибыли к резиденции Ингвэ Ингвэрона, и вскоре гостьи вступили под высокий купол главного зала. Ваниар веселились так, как умели это делать только они одни, и не омрачали их ни жестокие клятвы, ни зависть, ни гнев. Индис чувствовала себя вернувшейся в родной дом, и даже скорбь по ушедшему в Исход сыну словно утихла на время. Нэрданель с женами дома Феанаро следовала её примеру. Первый приступ их робости побороли золотоволосые ваниар, приглашавшие их танцевать, и постепенно лучшее вино и череда изящных движений танца развеяли их печали, если только таковые были. То одна, то другая заводили непринужденные беседы со своими кавалерами из ваниар.

Мелиниэль с удивлением поймала на себе заинтересованный взгляд высокого ваниа, облаченного в светлые одеяния, и смутилась, опустив глаза; тот, заметив это, подошел к ней. Стоило вскинуть взгляд — и она увидела, как он склонился перед ней, и могла наблюдать непритворное его сожаление и созерцать золотые локоны, рассыпавшиеся по его плечам.

— Мне жаль, если излишнее моё внимание обеспокоило вас, моя леди. Я не хотел быть неучтив, но даже если и так, надеюсь загладить неловкость, — он сел рядом. — Хотите попробовать белого вина? Ингвэ позволил достать его из погребов только ради вас. Нам бы он не стал угождать так, — он весело рассмеялся, и Мелиниэль невольно улыбнулась тоже.

Карнистир редко бывал так заботлив и в сравнении с этим ваниа слишком часто воспринимал её как данность. А этого золотоволосого красавца она искренне интересовала, и это было так странно, завлекающе и приятно… Так что когда юноша, назвавшийся Орвалаурэо, коснулся губами тыльной стороны её руки, она и не подумала противиться этому — или тому, чтобы он согрел её постель этой ночью.

***

Лилтарэ медленно прогуливалась вдоль террасы, что выходила на внутренний сад дворца. Послышались шаги — и она услышала, что за ней последовал кто-то; кажется, один ваниа из свиты Ингвэ.

— Уже принесли десерт, моя госпожа. Меня зовут Эльвион; позволите ли проводить вас к столу?..

— Благодарю, — вежливо отказалась она, пояснив: — Сад так прекрасен.

— Я могу показать вам его поближе, если позволите, — и он протянул ей руку.

Через полчаса Эльвион уже украшал её волосы редкими цветами и расчесывал их.

— Они удивительны, — она всмотрелась в бархатистые алые лепестки.

— Они лишь оттеняют вашу собственную красоту, — убежденно ответил Эльвион, отчего-то волнуясь и покраснев.

И Лилтарэ смутилась тоже. Ей казалось, что её собственные темные волосы не шли ни в какое сравнение с тяжелыми золотыми волнами, что лежали на плечах и спине этого эльда; это она и поведала ему смущенным тихим голосом. Оба замерли, взявшись за руки и понимая друг друга без слов.

— Я… Мы могли бы… Здесь есть удалённые от чужих глаз чертоги.

— Ах, нет, нет… Всё равно… Тебе придется позвать своего атто, братьев…

— Что? — ваниа искренне поразился. Не настолько же его избранница была ненасытна в любви, чтоб ему не справиться одному и на подмогу звать ещё и отца?

***

Лэхтэ даже сквозь полуопущенные ресницы наблюдала за сидевшим по правую руку от себя чрезвычайно привлекательным ваниа по имени Тинтиларо. Он тоже целовал её руку, но любовался не ограненными рубинами и бриллиантами в тонких оправах, а самими её пальцами, изяществом и хрупкостью её форм.

— Это лишь красивые слова, в сети которых вы увлекаете меня. Но к чему это все? Подумайте, не напрасно ли вы пробуждаете во мне ответное чувство?

— О, нет, — и он благоговейно дотронулся до её темного локона, поправив его, — а затем и обнаженного плеча. Оба вздрогнули, ощущая промелькнувшую искру.

— Я не могу… — прошептал он, и на лице его будто отразилась скрытая мука. Он смотрел на неё умоляюще: так же, как и Атаринкэ когда-то.

Лэхтэ в этот момент не без печали размышляла: неужели и этот красавец так же слаб, как её муж? И что за болезнь поражает всех мужчин вокруг, что они признаются ей в своем бессилии?.. Она была так опечалена, что на голубые глаза её навернулись слёзы, но тут ванья подхватил её на руки и понес прочь, шепча на ухо:

— Не могу, выше моих сил это терпеть, я не могу превозмочь желание и должен уединиться с тобой, прекраснейшая из жен нолдор!..

И когда он опустил её на постель и прижал к себе, она в полной мере ощутила стойкость, твердость и величину его чувств к ней.

***

Нерданэль охотно принимала знаки внимания от очередного ваниарского красавца и беседовала с ним. Золотоволосый Ристаро склонился над её рукой, улыбаясь; потом учтиво спросил: