Возлюбленный из ваниар (СИ)

— Должно быть, ты тоскуешь тут без мужа, светлая Махтаниэль? Говорят, тем, кто познал его страсть, ни за что не забыть её и не променять ни на что иное.

— Да, откровенно говоря, он относился к ваниар с презрением — говорил, что вам недоступна глубина чувств. Считал, что без сжигающих изнутри мучений никому не дано познать и возвышающего нас счастья, — призналась она.

— Ты позволишь мне возразить? — он снова поцеловал ее руку. — Так ли обязательно познавать этот ужасающий контраст и тянуться к счастью лишь из глубин скорби? Счастье — естественная стихия, как и любовь, и лучше всего, когда ничто их не омрачает. Как бы я хотел убедить вас в этом!

Но ее не требовалось уговаривать.

— Думаю, я и сама могу показать тебе кое-какие новые способы сделать друг другу приятно.

Через некоторое время её избранник уже тихо постанывал от удовольствия и лишь изредка открывал зажмуренные от удовольствия глаза и, как и Феанаро, оборачивался.

— Что с тобой, прекрасный? Тебе больно? Или просто неприятно? — заботливо поинтересовалась Нерданэль.

— Нет, что ты, — ответил он и зарделся румянцем смущения. — Приятно! Очень! Просто я боюсь, что так ты сама, госпожа моя, наслаждения не получишь.

Его забота об её удовлетворении была такой приятной и неожиданной, что Нерданэль, умилившись, приостановилась и погладила любовника по спине.

— Не беспокойся за меня. Один лишь твой дивный облик заставляет всё внутри сжиматься от удовольствия. В крайнем случае, мы потом продолжим обычным способом, — и она погладила его по упругим ягодицам.

========== Счастливы вместе ==========

Летиция стояла перед непростым выбором, и смятение овладевало ее душой. Когда-то ей случилось стать супругой Карнистиро Морифинвэ, и все кругом наперебой твердили ей, что она счастлива — и сама она постепенно в это поверила. Да и могло ли быть иначе? Она жена одного из принцев Первого дома, сына самого Феанаро… Но с течением лет позолота потускнела, а гордость сменилась непониманием и усталостью.

Стоя перед Орвалаурэо, державшим ее руки в своих, она вспоминала своё обещание верности Карнистиро. Но разве муж не освободил ее от священных слов, преступив веления валар, оставив ее без сожаления и последовав за отцом? Пути их разошлись, и для Морифинвэ теперь иные вещи были куда важнее девы-нолдэ. Здесь, в Валмаре, царила свобода, но наряду с тем все кругом было проникнуто необычайной гармонией, и Летиции казалось невозможным, чтобы решение, принятое в этих стенах, стало ошибочным.

Она подалась вперед и обняла Орвалаурэо со всей давно ждавшей своего часа страстью. И этот золотоволосый ваниа принял ее в свои объятия и подхватил на руки, а губы их соединились в долгом поцелуе.

— Никаких больше метаний, возлюбленная. Никаких сомнений.

И его тон, и манера держаться излучали спокойную уверенность. Они шли через длинные аллеи садов вокруг дворца Ингвэ, и Летиция сама не заметила, как оказалась в покоях своего нового избранника. Стены украшали тканые яркими шелками гобелены, пол устилал мягкий, как пух, ковер. Она устроилась поудобнее, поджав ноги, на широком диване, осматривая убранство: все говорило о том, что Орвалаурэо не уступает в знатности и богатстве покинувшему ее Морифинвэ. Главным украшением зала была высокая арфа, стоявшая чуть в стороне. Ваниа тронул ее золотые струны, и нежный их звон слился в зазвучавший под сводами мотив — завораживающий, заставляющий неотрывно вслушиваться в переливы музыки.

Она слушала его, как зачарованная, пока он не оборвался, смолкнув.

— Наверное, я наскучил тебе своим музицированием, — мягко улыбнулся Орвалаурэо, поднимаясь с места и подходя к Летиции.

— Нет, нет! — поспешно возразила она, снова взяв его руку.

Однако он больше так и не отстранился от нее, чтобы сыграть еще что-нибудь. Звуки музыки сменились тишиной, прерываемой иногда негромким вздохом или нежными касаниями сливающихся в поцелуях губ. Пока пальцы девы бессознательно перебирали длинные золотые пряди волос юноши, его руки, лежавшие на ее талии, потянули за шнуровку платья, обнажая ее плечи. И поцелуи его обжигали, хоть и были полны ласки.

— Меня никто не понимал так, как ты, — призналась она. — И я совершенно влюблена в твои волосы.

На миг ей подумалось: ведь Орвалаурэо наверняка усмехнется сейчас и спросит, а что же насчет остального? Разве песня не была более чем хороша? Разве не предстали перед ней как наяву белые яблони, розовые вишни в самом цвету и золотая листва Лаурелина?

— Я рад, — сказал он и улыбнулся ей, перебросив вперёд длинную гриву волос, чтобы ей было удобнее разобрать все по прядкам и полюбоваться на каждую.

***

Лилтарэ вскочила с постели, едва угас серебристый свет луны, сменившись розовым потоком рассветных лучей. Она подняла взор: потолок был незнакомым, — белый, с тонкими ребрами нервюрных изогнутых прожилок, он походил на огромный лист дерева, который упал сверху и прикрыл их.