Возлюбленный из ваниар (СИ)

В памяти быстро пронеслись недавние сладостные ласки. Удовольствие, которому они предавались, длилось долго, так что под конец утомленные Эльвион и Лилтарэ уснули в объятиях друг друга. Ваниа и сейчас спал. Локоны его разметались по постели, лежали на спине, на покрывале рядом, блестя вдвойне ярко в свете златого светила. Эльвион потянулся и зевнул, и, едва завидев Лилтарэ рядом, потянулся к ней.

Она присела на край постели.

— Как это чудесно — что мы тут одни, — призналась она.

— Я тоже рад, что встретил тебя, — с жаром ответил ваниа. — И что мы смогли уединиться, и…

Оба нежданно смутились снова.

— Ты такой смелый и так уверен в себе, — сказала Лилтарэ. — Знал бы ты, насколько мне этого не хватало!

Ваниа, казалось, замер, но ненадолго, и тут же широко улыбнулся.

— Приходится, ведь я живу отдельно от своей родни — и довольно далеко отсюда, говоря по правде, — при этих словах он заметно смутился и погрустнел. — Так что я не уверен, что ты согласишься последовать за мной в леса, но уверяю, моя леди, если бы ты согласилась, я бы тебе показал, как хороши они в дни урожая, да и в любые другие дни…

Похоже, он полагал, что слова об его отшельничестве могут испугать. Возможно, иную деву они и могли бы отвратить, но только не Лилтарэ. Она снова взяла его за руки, убеждая, что охотно последует за ним хоть на край Амана.

— Нет, нет, я только рада буду поселиться с тобой там вдалеке от всяких чужих глаз, чтобы только ты и я, и никого вблизи…

Она с надеждой взглянула в его лицо, заканчивая: — Ведь мы будем там наедине? Всегда?

— Да, вот я и боялся, что ты не сможешь без друзей и подруг, Лилтарэ.

— О, нет-нет, у моего прежнего мельдо был чрезмерно… Ммм… Одержимый контролем атто и шесть братьев, так что я только рада буду жить лишь вдвоем с тобой.

Эльвион от избытка чувств подхватил ее на руки, поднявшись и покружив ее по комнатам.

Было заметно, что тут он бывал редко, но и впрямь, какая разница? Скоро им не помешает никто. Лилтарэ прижалась к нему всем телом и ощутила свидетельство его чувств к ней, явно заметное под тканью златотканых одеяний. Любовники покраснели вновь, немного отстранившись друг от друга.

— О, как же стремительно страсть разгорается во мне при одном взгляде на тебя, моя леди!

И Лилтарэ сказала ему, что вовсе не против встречать подобное доказательство любви сколь угодно часто.

***

Лэхтэ решала схожий с ее подругами по покинувшему их несчастью вопрос: правильно ли она делает, так быстро позабыв о своем Атаринкэ? Он ведь был так хорош, и она должна была быть просто счастлива стать его женой, и прочее… Вместе с тем, стоило поглядеть на Тинтиларо, как сомнения ее не только ослабевали, но даже и исчезали вовсе, так что забывалась даже их с Курво клятва верности. Об этом она и поведала новому избраннику.

— Что ж, раз так, постараюсь не удаляться от тебя надолго, моя леди. Лишь бы не надоесть тебе.

— Никогда, — уверила его она. — Ты так прекрасен, что я совершенно теряю дар речи при желании описать, каков ты, или сделать тебе приятное, сказав, как восхитительны твои волосы или глаза.

— Разве это важно?

— Нет, но… Строго говоря, Атаринкэ я видела так редко. Он почти все время проводил в мастерской, а когда приходил, бывал слишком утомлен, даже чтобы…

Она покраснела. Не говорить же о близости снова?

Тинтиларо смущаться не стал.

— И этим тоже я готов радовать тебя сколь угодно часто, — прошептал он с хитрой улыбкой.

В любом случае, Лэхтэ ощущала себя окружённой его любовью и заботой, даже если он отдалялся или был занят. Сейчас же, сидя на его коленях и иногда подавая ему с подноса кусочки фруктов — она и вовсе таяла от счастья.

— Я думала, что вы, ваниар, вовсе не таковы. Атаринкэ говорил, вы скучны и ведёте праведный образ жизни, следуя строго указаниям валар, но теперь я вижу, что строгости никакой нет и даже не понимаю, почему боялась прикоснуться к тебе и вообще отправиться на праздник.

— А уж как счастлив я, — заметил Тинтиларо, в мгновение ока прижав ее к постели своим гибким и сильным телом.

Лэхтэ обвила его шею руками. Ей по привычке было неловко, что она отвлекает столько его внимания на себя: ведь у него тоже наверняка есть занятия, куда более важные, чем предаваться сладостным ласкам с возлюбленной.

Тинтиларо будто угадал ее мысли:

— Обычно я занимаюсь зодчеством и часто часы напролет провожу на стройке, объясняя каменщикам свой замысел, или сижу над чертежами, думая, как опереть арки сложного свода, но, поверь, для тебя я всегда отыщу время — и буду рад, если ты сопроводишь меня в занятиях: ведь единый твой взгляд вдохновляет меня и наполняет энергией, побуждая творить!..